Камень. Книга 4
Шрифт:
— Понял. — кивнул я, признавая правоту своего воспитателя.
— А на Шереметьеву все же обрати самое пристальное внимание. — улыбнулся он. — Явно баба с головой дружит, в отличии от этих двух — и за подружек попросила, и от подарка вежливо отказалась. Чувствуешь перед ней вину за все случившееся?
— Чувствую. — вздохнул я.
— Молодец эта твоя Анна! — хмыкнул воспитатель. — А теперь представь, с какими чувствами ты чуть позже ей этот подарок дарить будешь. Вина-то никуда не денется. Вот так, Лешка, понемножку, по чуть-чуть, небыстро, но уверенно эта твоя Шереметьева и займет свое заслуженное место в твоей жизни. А там и до свадебки недалеко! — он вовсю ухмылялся.
— Все! Хватит! — нахмурился я. — Зачем ты мне все это рассказываешь, Прохор?
— Чтоб у тебя, Лешка, в мыслительном процессе не эмоции преобладали, а логика. — воспитатель опять стал серьезен. — И чтобы ты вот такие манипуляции в отношении себя враз просекал, а не велся на них, как телок молодой. И постоянно задавал себе один простой вопрос, о котором я тебе и раньше говорил: «Зачем он или она так поступили?»
— Так же свихнуться можно! — вздохнул я.
— Привыкнешь со временем. — отмахнулся Прохор. — На автомате будет все работать. Спасибо потом мне за науку скажешь. — и без всякого перехода. — Что у нас сегодня с Дворцовыми? Штурм особняка планируется? — он подмигнул мне.
— А лекция по тактике? — напомнил я ему.
— Иди переоденься, и будет тебе лекция, Лешка.
Через пятнадцать минут я вернулся к ожидавшему меня в гостиной Прохору.
— Так, Алексей, — начал воспитатель, — у нас с тобой два варианта действий. Первый: ты действуешь во главе некого подразделения, основная функция которого — подбор за тобой. Как на тренировках у Волкодавов и вашего с Борисычем похода к Дашковым. Тут тебе боевой опыт нарабатывать придется самостоятельно, исходя из собственного ощущения силы и ее возможностей, а я могу только подсказывать кое-какие моменты и участвовать в разборе операций. Сейчас же хочу заострить свое внимание на варианте номер два, который на сегодняшний день для тебя мне кажется более правильным и эффективным — это тот вариант, по которому мы работали с Иваном. Да и ты уже успел. — Прохор усмехнулся. — Я имею ввиду школьный спортзал и совместные операции с полицией. Понял, о чем идет речь, Лешка?
— Понял. — протянул я. — Фактически, ударной силой подразделения буду не я, а остальные бойцы. Моя же роль сведется к тотальному ментальному контролю за бойцами противника и выведением их из строя на этом самом ментальном уровне?
— Именно. — кивнул воспитатель. — Вплоть до их полного уничтожения. На ментальном уровне. Мы с Иваном так и работали, дополняя и прикрывая друг друга, но я всегда во время операции был в авангарде, а при отходе — в арьергарде. В твоей же ситуации, Лешка, — Прохор улыбался, — роль арьергарда подразделения при завершении операции, скорей всего, придется исполнять тебе. Да и эти термины, авангард с арьергардом, в ситуации с этой колдунской спецификой не очень применимы.
— И буду я постоянно в тылу сидеть? — расстроился я. — И только при отходе прикрывать?
— Пока в свою полную силу не войдешь. — кивнул Прохор. — Лешка, никто не собирается умалять твоих заслуг, главное, как всегда, результат. А эта тактика доказала свою эффективность, и на войне, и в школьном спортзале, и с полицией! А лично морды набить злодеям у тебя еще не раз случай представится, с твоим-то счастьем! Кстати, — он опять усмехнулся, — с генералом Орловым я на завтра о нападении на Базу Корпуса договорился, Василич ждет не дождется. Он уже там начал кумекать, к завтрашнему обещался готовый план разработать.
— Чего там разрабатывать-то? — улыбнулся я. — Пришли из леса, погасили всех, стаскали в одну кучу, вот и вся операция.
— А шанс Волкодавам дать? — хмыкнул Прохор. — А создать иллюзию того, что не зря они с инструктором из Канцелярии занимались? Поиграться с ними, наконец? Да и мне никакого удовольствия не доставит полудохлые тушки Волкодавов кучкой складывать… А о Ведьме ты подумал, Лешка? Она же тебе после подобного выступления первая жизни не даст! И от тела отлучит, как пить дать! Да и мне от Екатерины достанется… Это же самое касается и Дворцовых. Так что, Лешка, давай без фанатизма! Больше работай на класс и тонкость воздействия. Иван всегда так говорил и делал, когда мы тренировались.
— Уговорил. — вздохнул я. — Если уж Иван так говорил и делал…
— Все, зову Михеева, и начинаем. — Прохор встал.
— Напомни ему, пожалуйста, чтоб Дворцовые ворота и двери везде пооткрывали, а то задолбаемся менять.
— Не учи отца!.. — хмыкнул воспитатель. — Не первый раз замужем…
Убедившись, что Дворцовые приведены в полную боевую готовность и получили приказ не пользоваться стихиями, а ворота открыты настежь, мы с Прохором отошли от особняка метров на сто дальше по улице и остановились.
— Сможешь отсюда работать? — поинтересовался воспитатель.
— Сейчас скажу.
Я перешел на темп и потянулся к особняку. Перед моим внутренним взором по всему периметру дома появились фигуры Дворцовых, в которых чувствовалось напряжение. Настроиться на них всех сразу с первого раза не получилось — вместе с ротмистром их численность составляла восемнадцать человек. Да еще и эта их противоколдунская защита ощутимо мешала — мое вниманиесоскальзывало с доспеха Дворцовых. Дворцовые же, в свою очередь, явно почуяли мое прикосновение и напряглись еще больше — судя по увеличившейся плотности доспехов практически всех их выбросило в темп.
Да, Иван был прав, когда говорил Прохору про класс и тонкость тренируемого воздействия! Очень мне хотелось разом погасить всех Дворцовых, и я чуял, что смогу это сделать на пределе своих возможностей, но вот задача передо мной стояла намного сложнее — точно рассчитать дозировку своего воздействия.
Нырнув в темп еще глубже, все-таки объединил Дворцовых и чуть пригасил им сознание.
— Прохор, можешь работать.
— Понял.
Продолжая контролировать Дворцовых, я, тем не менее, отслеживал и своего воспитателя, который, двигаясь на хорошей скорости, за несколько секунд добрался до открытых ворот, ворвался на территорию особняка и заметался среди слегка вялых Дворцовых. Не знаю, насколько эпично нападение Прохора выглядело в натуре, но для моего внутреннего зрения картина была не очень-то и зрелищная — Дворцовые просто отлетали от воспитателя и переставали двигаться, плотность их доспехов резко падала, а в эмоциональной сфере стали преобладать чувства удивления, злости, досады и физического страдания. От одного только Прохора фонило радостным удовлетворением и желанием двигаться еще и еще. Наконец, все Дворцовые, как я понял, оказались повержены, и я, все же продолжая их контролировать, но уже в меньшей степени, спокойным шагом направился к воротам.
Оказавшись во дворе, не сумел удержаться от улыбки — подчиненные Михеева, с ним во главе, медленно собирались у крыльца дома, на котором, с довольным видом победителя, стоял мой воспитатель. Встав с ним рядом, я принялся наблюдать за последствиями тренировки: кто-то из Дворцовых хромал, кто-то держался за бок, кто-то за грудь. Сам ротмистр нет-нет, да и трогал свой затылок. Дождавшись остальных, Владимир Иванович скомандовал:
— Построились! — и с потерянным видом уставился на нас с Прохором.