Капитуляция
Шрифт:
— Сомневаюсь, что получится. Я твердо намеревался пройти эту войну до конца.
— Это меня не удивляет. А как же Эвелин?
Они обменялись долгими, многозначительными взглядами, и Джек вздрогнул. А Трев добавил:
— Ты можешь поставить Эвелин под удар.
Джек опустил свой стакан и мрачно взглянул на друга.
— Это — последнее, чего я хочу. Насколько ты увлечен ею?
Вскинув брови, Трев безрадостно улыбнулся:
— Я не влюблен, если ты спрашиваешь об этом.
У Джека отлегло от души, хотя ему и не подобало так реагировать.
— Почему нет?
— Я
— А когда она снимет траур, ты подумаешь о том, чтобы начать за ней ухаживать? Чтобы предложить ей руку и сердце? Нельзя не заметить, что вы двое идеально подошли бы друг другу.
Тревельян криво усмехнулся.
— На тот случай, если ты не заметил, спешу сообщить: она считает меня другом, а не ухажером. Это ты — её рыцарь в сияющих доспехах, или мне стоит сказать «в проржавевших кандалах»? — Его взгляд стал твердым.
— Думаю, она влюблена в тебя до безумия.
Оставалось только спрашивать себя, действительно ли Трев считал Эвелин такой влюбленной. Джек знал, что ему не стоит так радоваться замечанию друга, но ничего не мог с собой поделать.
— Она говорила с тобой обо мне, Трев?
— Даже если бы и говорила, я ни за что не предал бы её доверие.
— С каких это пор ты стал таким проклятым джентльменом?
— С тех пор, как умерла моя жена, — огрызнулся Трев. И уже спокойнее добавил: — Я усвоил пару уроков. Почему ты приехал сюда? Ты мог бы отправиться во множество других мест, чтобы скрыться там и оправиться после нападения.
— Я тоже волнуюсь за Эвелин. Она может быть в большей опасности, чем я, — мрачно изрек Джек.
— Что, черт возьми, это значит? — вскричал Трев.
— Мои французские хозяева, похоже, думают, что я люблю её. Они ей угрожали.
Трев побледнел:
— Когда?
— У трактира «Черный вереск», — ответил Джек.
Глаза Тревельяна изумленно распахнулись.
— Они угрожали ей, пока били тебя? И теперь они могут использовать её против тебя?
— Они подумывают использовать её, чтобы добиться моей абсолютной преданности, но есть кое-что ещё, гораздо хуже. Эвелин подслушала беседу, предназначавшуюся только для моих ушей и ушей республиканца, с которым я договаривался. Её застукали. И оказалось, что, к несчастью, мой французский друг знал её по жизни в Париже.
Трев выругался.
— Выходит, они угрожают ей, чтобы заставить тебя идти у них на поводу, и она знает то, что ей не следует знать?
— Точно.
— Тебе не стоит оставаться здесь, — вне себя от волнения бросил Трев. — Тебе не стоит снова видеться с ней до тех пор, пока ты окончательно не выйдешь из этих военных игр.
Джек осознал, что он прав. Как осознал и то, что Тревельяну была по-настоящему небезразлична Эвелин, возможно, даже больше, чем он готов был признать.
— Думаю, завтра я буду в состоянии перенести поездку в экипаже. Но ещё я попытаюсь убедить Эвелин вернуться в Фарадей-Холл. В любом случае мне хотелось бы, чтобы ты присмотрел за ней. — Джек не мог заставить себя улыбнуться. На самом деле он очень не хотел просить Тревельяна играть роль защитника и покровителя Эвелин.
Какое-то время Тревельян молчал.
— Это очень великодушно с твоей стороны, — после долгой паузы сказал он. — И это не нечто легкомысленное, не так ли? Эвелин — не мимолетное увлечение. Ты наконец-то попался на крючок.
Джек вспыхнул:
— Ни на какой крючок я не попался! Я просто не хочу, чтобы она пострадала. Она — невинная жертва всей этой игры, а я просто видеть не могу, как ни в чём не повинные люди, не совершившие ничего дурного, расплачиваются своей жизнью.
— Ты вряд ли будешь в состоянии уехать завтра, — сказал Тревельян после долгой паузы. — Думаю, тебе нужно ещё два-три дня, чтобы оправиться и быть в состоянии выдержать поездку в карете. Однако может уехать Эвелин, вместе с Эме.
Джек сжал кулаки, терзаясь тревогой, которую стоило гнать от себя.
— Это превосходная идея.
* * *
Эвелин в волнении расхаживала по холлу, гадая, о чём же беседуют сейчас наверху. О, как же ей хотелось подслушать этот разговор! Ей до зарезу хотелось знать, что же они обсуждали. Эвелин нисколько не сомневалась, что говорили они о причине нападения на Джека.
И вот наконец-то донесся звук шагов по лестнице, и Эвелин увидела спускавшегося Тревельяна. Его лицо было решительным и мрачным. Он остановился на ступенях.
— Эвелин, не могла бы ты подняться в комнату Джека? Нам нужно кое-что с тобой обсудить.
Тревога захлестнула её с головой. Выходит, с ней хотели поговорить оба? Что им могло понадобиться?
Эвелин выжала из себя жалкую улыбку:
— Конечно, — и бросилась к лестнице.
— Что-то случилось? — осторожно спросила Эвелин, когда Трев посторонился, пропуская её вперед. — На твоем лице написан такой ужас…
Он лишь любезно улыбнулся ей:
— Джек хочет с тобой поговорить, и сразу после этого я уйду.
Эвелин помедлила, испытующе глядя на Трева, но никаких чувств на его лице уже не отражалось. Её тревога усилилась. Приподняв подол бордовой юбки, она бросилась наверх. Трев последовал за ней.
Джек сидел на краю кровати, теперь на нем красовались бриджи не по размеру и столь же бесформенная рубашка. Он держал стакан бренди, но, стоило Эвелин войти, как взгляд Джека тут же устремился на неё. Джек улыбнулся.
И Эвелин сразу поняла: эти двое что-то затеяли.
— С тобой всё в порядке?
Он медленно поднялся:
— Тревельян собирается отвезти тебя и Эме к твоему дяде.
Сбитая с толку, Эвелин встрепенулась:
— Повтори, что ты сказал?
— Тревельян уезжает, Эвелин. Скоро стемнеет. — Джек подошел к ней и взглянул прямо в глаза. — Я хочу, чтобы он отвез тебя и Эме к Роберту — сегодня же вечером.
От потрясения у Эвелин перехватило дыхание.
— Лоран может привезти твои вещи завтра, — добавил Джек. — Так что ты можешь уехать прямо сейчас.
Она не верила своим ушам. Из-за спины донесся голос Тревельяна: