Караоке для дамы с собачкой
Шрифт:
— Он жив, — сказала .я громко. — Он жив. Он и не в таких переделках бывал.
Без конца повторяя это, я укрылась в ближайшем строении с выбитыми стеклами и дверью на одной петле. И услышала тихий свист.
— Саша, — прошептала я.
Из темноты позвали:
— Эй, ты где?
— Здесь. Господи, ты жив…
— Конечно. Кровища хлещет, упал неудачно.
Он вошел в ветхое строение, которое иначе, как сараем, не назовешь, а я бросилась к нему. Он держался за правую ногу и прихрамывал.
— Подожди, сниму рубашку, надо перевязать.
Он
— Выйдешь с той стороны, — кивнул Саша в темноту. — Там дыра в заборе, потом через поле. Особо не торопись, они будут искать здесь. Я их задержу.
— Они думают, что мы погибли.
— Вряд ли они столь доверчивы. А если не дураки, быстро найдут нас по крови на земле. Давай, Детка. Прощаться времени нет.
— Я с тобой.
— Куда со мной? — засмеялся он. — Все. Топай. Без тебя мне будет легче. Да уходи ты… черт тебя дери…
В ворота лесопилки одна за другой въехали машины. Первый джип сразу остановился, два других разделились, двинулись по кругу.
— Говорили же тебе, — в сердцах сказал Лукьянов.
Мы осторожно пробирались к противоположной двери, время от времени сарай освещался светом фар, машины продолжали движение по кругу, мы прижимались к стене, замирали и, дождавшись темноты, двигались дальше, пока не достигли скрипучих ворот, выбрались из сарая, и стало понятно, что шансы наши равны нулю. До стены два десятка метров открытого пространства.
— Попробуем перебраться к соседнему складу, — пробормотал Лукьянов, кивнув на ветхое сооружение.
Мы его почти достигли, но тут из-за угла вывернул джип, зацепив нас светом фар. Грохнул выстрел, и началось веселье.
Мы засели в сарае. Наши преследователи подогнали к воротам машину, но, на счастье, ворота были слишком узкие, проехать джип не смог. Фары осветили сарай, а парни принялись палить.
Минут через пять я увидела троих мужчин, которые попытались ворваться в сарай, но, после того как Лукьянов дважды выстрелил и кто-то с той стороны вскрикнул, прыти у них поубавилось. Однако было ясно: парни настроены весьма серьезно, и нам отсюда не выбраться. Я пыталась помечтать.
— Они должны поскорее убраться отсюда, — шепнула я Лукьянову. — Машинист наверняка сообщил об аварии на переезде. Сюда приедут…
Договорить я не успела. Стену, возле которой мы сидели, прошила автоматная очередь. Лукьянов успел толкнуть меня на пол, я накрыла голову рукой и с грустью поняла, что вряд ли встречу рассвет.
— Давай вперед, — шепнул Лукьянов. — Ползком и не поднимай головы.
Ползком мне было в самый раз. Я едва не свалилась в обморок от боли в руке, тут же чертыхнулась, потому что опять принялись палить.
— У тебя есть идеи? — спросила я Сашу, не очень-то надеясь услышать оптимистичный ответ.
— Воз и маленькая тележка.
— Черт, где же милиция?
— Позвони своему Вешнякову, — посоветовал Саша.
— И где ты окажешься после этого? — усмехнулась я.
— Зато ты сбережешь задницу.
Вешняков мечтает о звании, а не о перестрелке. Впутывать его в сомнительную историю мне не хотелось, так что его кандидатура отпала сразу. Но умирать в ту ночь я не желала, все во мне этому противилось.
— Дай мобильный, — попросила я Лукьянова.
— Зачем? — нахмурился он, должно быть решив, что я и в самом деле собралась звонить Вешнякову, но меня посетила другая мысль. Правда, самой мне она казалась идиотской, но мобильный я получила и тут же набрала номер Тагаева.
— Тимур, — позвала я, не слыша его голоса из-за выстрелов. Палить наконец перестали, и тогда я разобрала вопрос:
— Ты где?
— На брошенной лесопилке возле переезда.
— Черт…
— Помнится, ты обещал умереть за меня… Сейчас самое время. Вытащи нас отсюда.
— Нас? — спросил он издевательски.
— Ты же знаешь, я без него не уйду.
Тут опять принялись палить, и разговор пришлось прервать.
— Ты ведь не думаешь, что он идиот? — весело спросил Лукьянов.
— Ну и черт с ним, — ответила я.
— Вон там лестница, попробуем выбраться на крышу.
Не знаю, как он ее разглядел в темноте, но лестница точно была.
— Давай первым, — шепнула я Лукьянову.
— Ты без меня не справишься, — ответил он.
— Еще как справлюсь, — буркнула я, памятуя, о том, что не собиралась быть ему обузой.
Он уже выбрался на чердак, а я еще болталась на третьей перекладине. Я сцепила зубы и заставила себя подниматься, Лукьянов ухватил меня за шиворот и втащил наверх.
Доски здесь давно сгнили и готовы были проломиться в любой момент, но рядом был лаз на крышу. Мы распластались на дырявом шифере, а я поняла, что мы мало что выиграли. Ребятам надоест палить, и они предпримут очередную попытку войти в сарай, увидят лестницу и быстро сообразят, где мы. Вряд ли они полезут на крышу, понимая, что Лукьянов в узком проходе перестреляет их по одному, но вполне могут поджечь ветхое сооружение, и мы сами слетим в их объятия. Странно, что они до этого не додумались до сих пор.
Неожиданно стало тихо, я слышала, как внизу переговаривались мужчины.
— Там никого нет! — крикнул кто-то.
Они засуетились. Лукьянов кивнул мне, указывая направление, и мы поползли по крыше. Его намерения остались для меня загадкой, но задавать вопросы я поостереглась: если я слышу парней, то и они меня могут услышать.
— Там еще сарай! — крикнули внизу.
Свет фар переметнулся вправо, на крыше так никто и не появился, но я этому не особо радовалась. Ясно, что они, в конце концов, обратят внимание на лестницу, а это значит, что мы просто оттягиваем момент своей бесславной кончины. Тут еще беда: пока мы бегали внизу, холода не чувствовали, но здесь, на крыше, холод пробирал до костей, ночью подморозило. Не пристрелят, так к утру замерзнем.