Карельская сага. Роман о настоящей жизни
Шрифт:
– Есть в тебе что-то детское, не спорю. И почему это я себя виню?
– Я же вижу!
– Ничего ты не видишь, – обиделся Алексеич, приоткрывая крышку над кастрюлей и стараясь увернуться от пара, чтобы не обжечься. – Просчитываю варианты, хочется знать наперед.
– Всё не можешь опомниться от того, что я тебе предложила? – Лена загадочно улыбнулась и обратилась к сыну: – Кирюш, а ты хочешь ехать на море с мамой? А если с нами поедет Алексеич, с которым ты так дружишь, ты капризничать не будешь?
– Не буду, мама! – обрадовался Кирилл и с разбегу плюхнулся к маме на кровать. Деревянная
– Так, я кому говорила так больше не прыгать, а? – быть строгой у Лены не получалось, строгость у нее длилась лишь несколько секунд и возникала, пожалуй, больше для приличия. – Ну, что думаешь по поводу дяди Димы?
– Пусть едет с нами!
– Вот как?
– Да, брат, удружил. Лучше бы меня тут оставили за хозяйством смотреть. У твоей мамки иммунитет слабый, помнишь, что сказал доктор? И нам бы денег наскрести твою мамку в санаторий отправить, а самим можно и обойтись. А ты еще и меня зовешь с собой. Я бы за домом присмотрел, подлещиков прикармливал на речке. Они ж все разбегутся, пока ты будешь отдыхать, обидятся на тебя. Да и мы с тобой, брат, собирались настоящую коптильню соорудить, как у дяди Василия, только во много раз лучше. Представляешь, ты приезжаешь с моря отдохнувший, ракушек мне привезешь, а я тут тебе коптильню построил да рыбу прикормил на твоем месте за мостиком. Как, идет?
Кирилл покрутил головой и обнял мать за шею. Лене было тяжело вставать с постели, и она по совету врача старалась больше отдыхать.
– Нет, поехали!
– Дим, даже ребенок уговаривает, а ты сопротивляешься. Сколько денег нужно? Ты мне днем говорил, я забыла. Извини.
– Если ехать втроем, то нам не хватает рублей сто пятьдесят.
– Ты мне обещал большие корабли показать, помнишь? – Кирилл слез с лавки и наощупь прошел к столу с расставленными на нем машинками. Разговоры взрослых ему были неинтересны. Какая разница, как ехать на море, главное – его увидеть. Он представлял море похожим на Онего, с такой же холодной водой, только там ходят большие корабли и теплоходы, снуют тут и там, а на Онего, чтобы разглядеть теплоход, придется просидеть на берегу очень долго.
Кирилл живо представлял, какие громкие гудки дают эти корабли, сколько людей перевозят, грузов. И как было бы здорово оказаться на их борту, ощутить морскую качку, которую изображают очень смешно в мультфильмах. Мультфильмах, которые Кирилл помнил с тех времен, когда у них с мамой был телевизор. Хотя за всё время пребывания в деревне он ни разу не пожаловался, что без телевизора ему никак.
– Ладно, брат, будем бруснику собирать и грибы, вчера видел, у нас заготовку в поселке открыли. Не помню, по сколько платят, но платят. А брусники в этом году полным-полно. Скоро клюква пойдет. Но это уже потом.
– Ты серьезно? – встревожилась Лена, вспоминая одну важную подробность, которая вертелась на языке, была на слуху, но никак не хотела приобретать понятную словесную форму. – Мне Софья говорила про какого-то… Матвея, кажется? Ты про него слышал? Я вот только сейчас вспомнила.
– Матвей? Да все про него знают, кто его не знает-то из наших, – отмахнулся Алексеич. – Только что он сделает? Ну, собирает он грибы-ягоды здесь, на мысочке в лесу, и что? Это что, его собственный лес? Нет, коллективный. На него давно хотят в район жаловаться, да жалеют, жизнь его помотала.
И в самом деле, Матвея в поселке знали все. И в окрестных деревнях тоже. Он появился три года назад, когда отмотал срок за убийство – двадцать лет. Тогда, в шестьдесят первом, его мать, кривая и подслеповатая Марина Павловна, кланялась в ноги прокурору и судье, чтобы Матвею за убитого в пьяной драке бригадира лесопилки не дали высшую меру. С зоны в поселок Матвей вернулся с молодой невестой. Поговаривали, ее он встретил, возвращаясь с Севера, в вагоне-ресторане поезда. Два десятка лет на Севере наградили Матвея беззубой нижней челюстью и наколками на волосатой груди. Но она была не особо разборчива и предпочла довериться ему.
Катька была тихой детдомовской дородной молодой девицей, работящей и непьющей. Сама не пила и Матвею не позволяла. Марина Павловна ее на радостях приняла, не спросив ни о чем: все-таки сын вернулся, жизнь наладится, всё срастется. Срослось бы, если бы Матвея взяли на работу. Но на лесопилку, где он натворил делов, его не брали, как и в колхоз. Мольбами Марины Павловны Матвея время от времени устраивали на посевную, уборку урожая и строительные работы. Но стройки в поселке почти не было, а поработать на посевной и на уборке почти всегда хватало и других желающих.
Уже в первую осень после своего возвращения Матвей с женой стали промышлять сбором ягод. В конце августа в поселке открывалась заготовка. Ей заведовал тихий старичок, которого все звали Очкастым. Очкастый подмечал всё: и давленые ягоды, и собранные вместо брусники ягоды ландыша, а червивые грибы мог определять, едва на них взглянув. Матвей с женой собирали ягоды и грибы в лесу на втором озере. Лес начинался прямо за домами и уходил вдаль, спускаясь к озеру своеобразным мысом. На мысу часто можно было увидеть лосей, а когда Лена гостила в детстве у бабушки, на мыс повадился ходить медведь, и местные боялись туда ходить.
Матвей носил с собой отцовское ружье. Однажды Матвею в лесу за вторым озером встретились Софья с Василием. «Чтобы больше здесь не видел, ясно?» – спросил у них Матвей и вскинул ружье. Тетя Софья потянула Василия за рукав, и, пятясь, они оттуда ушли. Разговор с участковым по этому поводу не дал ничего. Участковый развел руками и, вздохнув, сказал: «Меня Марина Павловна просила, да она мне как мать. Что я могу с ним сделать? Разве что снова срок ему намотать. Да вы о матери подумайте, о жене его. И не от хорошей жизни они там побираются». Софья с Василием смирились и за ягодами ходили в дальний лес, через болото.
– Много ли на ягодах заработаешь, Дим? И Кирюшка, куда ему.
– Ничего, уже совсем взрослый. У нас в поселке ребята совсем малые собирают ягоды да грибы. Ну, грибы наш брат собирать умеет, надо и ягоды учиться. В жизни пригодится.
– А змеи, Дима? Там же змеи повсюду? Я месяц назад за грибами и черникой сама сунулась, так хорошо в сапогах была!
– Ничего, – Алексеич подмигнул Кириллу, в полумраке это удавалось понять по вырисовавшейся морщинке, – парень он взрослый, нацепит сапоги и змей руками трогать не будет, наступать на них не будет. Змеи по сути трусливы, максимум пошипят, а то и без того молча уползут. Ведь так, брат?