Каро
Шрифт:
Сьерра лежала на спине — она все время лежала на спине, видимо, так было легче. Накинув покрывало на голые плечи и немного побродив по комнате, Тобиас остановился рядом с кушеткой. Дыхание каро на миг замерло, как будто она ожидала от хозяина какого-то подвоха, но потом вновь выровнялось.
— Как раны? Сильно болят? — спросил Тобиас. Несмотря на усталость, спать не хотелось. Идти куда-то — тоже.
— Уже нет, мой господин, — хрипло ответила каро. Тобиас заметил, что в кувшине, который оставил ученик лекаря на маленьком столике рядом с кушеткой, совсем не было воды. Тогда
— Пей, если хочешь.
Сьерра некоторое время смотрела на него своими удивительными глазами, не совсем понимая, что делает Наследник. Потом робко сказала:
— Благодарю вас, мой господин, — она приподнялась и сразу осушила весь стакан. Видимо, жажда давно мучила ее, но она не осмеливалась брать хозяйскую воду. Тобиас налил еще воды, но Сьерра уже улеглась обратно. Тобиас удивил ее снова, когда опустился на мохнатую шкуру горного медведя, бывшую здесь вместо ковра, и привалился спиной к кушетке.
— Расскажи мне, кем ты была до того, как стала рабыней? — попросил Тобиас. Как он и ожидал, в ответ получил только молчание. Он помнил, что каро не хотела говорить о прошлом. Но, помолчав, та неожиданно ответила:
— Мне было шестнадцать, я была только ребенком и больше никем, — тихо сказала та с непонятным ожесточением и прибавила обязательное: — мой господин.
— Мне жаль, что так происходит, правда, — Тобиас говорил искренне, но Сьерра не поверила его словам.
— Вы владеете Храмом Воспитания, вы не можете на самом деле так думать, — произнесла она с неожиданной горечью, даже забыв про учтивое обращение. Тобиас удивился — за такие слова кто угодно послал бы раба на порку.
— Этот Храм — единственный шанс для детей получить участь лучшую, чем у других рабов.
— Участь стать игрушками для грязных забав богачей? — голос каро дрогнул.
— Это лучше, чем погибнуть в шахтах или под плетью, таких рабов ценят, — сказал Тобиас. Он был озадачен тем, что рабыня все никак не опомнится и продолжает с ним спорить. Не слишком ли он мягок с ней?
— Нет. Не лучше, — Сьерра замолчала, а Тобиас слышал, каким прерывистым стало ее дыхание.
— Не все такие гордецы, как ты. Кто-то предпочитает сохранить жизнь, а не принципы.
Рабыня не ответила.
— Скажи, ты сразу попала в Храм, после того, как тебя пленили? — спросил Тобиас, дождавшись, пока каро успокоится.
— Да. Почти сразу.
— Тебе очень повезло. Ты не знаешь участи других, и тебе кажется, что хуже просто быть не может. Ты думаешь, что Храмы Воспитания — средоточие зла в мире. А я, таким образом, олицетворяю это зло, так? — Тобиасу было неприятно, что эта каро, жизнь которой он постоянно спасал, причем в ущерб своему удобству, считала его худшим из людей.
Сьерра не ответила. Тобиас подавил чувство досады и почему-то разочарования.
— Знаешь, что меня интересует. Ты провела в Храме Воспитания три года, неужели для тебя делали исключение в уроках любви?
— Нет, не делали, мой господин, — после паузы ответила каро.
— Тогда откуда все эти истерики, когда дело касается гостей? Твой учитель к тебе не прикасался?
Сьерра сглотнула.
— Он был хастлом.
Хастлы — порождения древней магии. Существа, чья привлекательность настолько сильна, что ни один человек, кроме магов, не в силах противиться ей. Их почти не осталось.
— Ясно, — выдохнул Тобиас. Посидев еще немного на полу, перебирая пальцами густой мех медведя, Тобиас поднялся, но тут вспомнил еще кое о чем.
— Она переломала тебе пальцы на правой руке в надежде, что ты больше не будешь мне полезна. Теперь я не знаю, чем тебя занять. Может, ты подскажешь мне?
— Я могу писать и левой рукой, мой господин, — Сьерра вернула былую вежливость.
Тобиас замер.
— Что? Почему ты раньше не сказала?! — он вглядывался в лицо рабыни, освещенное неверным лунным светом, как будто пытался найти в нем что-то необычное. Но он, конечно, ничего нового увидеть там не мог. Просто не был способен.
— Я… не считала это особенным, мой господин, — рабыня смотрела на хозяина с некоторой опаской.
Невероятно. Конечно, леворукость не была верным признаком, к тому же она каро — человек иной природы, — но вероятность огромна… Завтра же необходимо поговорить с дядей.
— У нее действительно есть способности, — удивленно констатировал Олдариан, оторвавшись от созерцания глаз смущенной девушки. — Притом немалые. Почему ты не показал мне ее раньше?
— Откуда я мог знать… — пробормотал Тобиас в ответ на обвинения дяди. — Я лишь вчера услышал, что она владеет левой рукой.
— Поразительно. И Алексия чуть не угробила ее. У нее просто мания разрушать все прекрасное, даже когда она не осознает всей ценности того, что уничтожает.
— Ты возьмешь ее в ученики?
— У меня сейчас пятеро, я не могу брать шестую, — Олдариан взял каро за подбородок и повертел из стороны в сторону, как делал когда-то Тобиас, так же пораженный природой рабыни. — К тому же она не обладает необходимыми знаниями, чтобы начать обучение. Базовой теорией. Можно отдать ее в Школу…
— Нет, — решительно заявил Тобиас. Отдать в Школу значило передать все права на нее в руки Совета попечителей, и те могли бы распоряжаться ею по своему усмотрению. Тобиас слышал множество историй о том, что происходит с такими одаренными рабами, через что им приходится пройти, прежде чем сдать экзамен и иметь честь быть взятыми в чьи-то ученики. Взять хотя бы то, что на них изучают природу магии, и не каждый после таких экспериментов выживает. То, что половину этих историй рассказывал сам Олдариан, делало эти рассказы достоверными. А потому он совсем не хотел отдавать Сьерру в Школу.
— Тогда ей придется обучаться самостоятельно, если у нее это получится. Она ведь грамотна? Я могу корректировать и направлять ее обучение, давать книги и задания, прежде чем она сдаст экзамен, — теперь Олдариан по сути спрашивал уже саму Сьерру.
— Вы хотите… учить меня магии? — тихо спросила каро, вновь забыв про обращение «мой господин».
— У меня нет желания учить кого бы то ни было. Желание должно быть у самого ученика, я лишь выполняю свой долг. Треть учеников погибает, не достигнув окончания обучения, магия весьма опасная и сложная наука. Ты можешь отказаться.