Каролина
Шрифт:
– Эти пустоголовые фанатики веры не понимают главного, – добавила Мэрг. – Проклинают нас, хотя мы поставляем им клиентов. Оно ведь как получается: сегодня человек придёт сюда и отдаст тридцать райнов за грехопадение, а завтра он отправится в храм и выложит все шестьдесят, чтобы искупить, подняться в два раза выше.
Мне стало смешно.
– Мы, значит, поставщики грехов? Трудимся на благо Богов и их самоотверженных служителей?
Чтобы легко заполнить пустоту воспоминаниями, они должны быть яркими – содержание вторично. Этим вечером мне хотелось не
Поэтому я так легко сказала «мы».
– Мы трудимся ради собственного блага, – ответила Мэрг чуть погодя, будто слушала мои мысли. – Я забочусь о том, чтобы у каждого в этом доме была еда, постель, тёплая одежда и крупица радости. Скажи, каким словом ты могла бы обозначить своё существование?
Я не поняла вопроса и пожала плечами. А Мэрг другой реакции, похоже, не ожидала. Покончив с пивом, она отставила кружку в сторону и внимательно посмотрела на меня.
– После войны многие разучились жить – стали выживать. Выживание серого цвета. Я хочу остановить эту карусель и раскрутить её в обратную сторону, чтобы краски вернулись. Так что ответишь, Каролина, без долгих раздумий, ты живёшь?
– Я есть.
Мэрг успела улыбнуться.
Огонёк свечи на нашем столе дрогнул – почувствовал, предупредил, а через мгновение раздался протяжный крик. Я никогда не слышала его так близко и громко.
– Он здесь! – воскликнул кто-то. – Идёт прямо по нашей улице!
Мэрг накрыла ладонью светильник, и пламя задохнулось. Погасли и остальные свечи в зале.
Все кроме хозяйки бросились к окнам. Мне удалось добраться до центрального, которое выходило на самую широкую часть улицы. Не раздвигая штор, я выглянула наружу. Кто-то незнакомый обнял меня сзади и прижался щекой к виску, тоже подсматривая. Мы замерли – мы вдвоём, мы, обитатели дома госпожи Мэрг, мы, жители Мидфордии. Каждый вечер после наступления темноты.
Он проплыл мимо окна без шороха шагов. Только когти скребли по каменной брусчатке. Сгорбленная изломанная тень высотой с давно разбитый фонарный столб, с вывернутыми суставами и выступающими наружу рёбрами, он выглядел так, словно Боги – какие-то иные Боги из недр Разлома – набросали в мешок кости, рога, хрящи, сотню острых зубов, рваные крылья, ошмётки шкуры и шерсти, перемешали и вытряхнули. Он двигался так, словно существование приносило ему невообразимую боль.
Но меж не знает боли. Меж не знает жалости.
… Не вспоминай межа перед сном. Не говори о нём после пробуждения… трижды обернись вокруг себя и подставь ладони небу… Иначе придёт, погрузит когти в тело, выпотрошит, сожмёт челюсти на горле и выпьет жизнь, оставив обескровленную оболочку.
Взгляни
А потом он отвернулся и бесшумно поплыл дальше по улице.
Одна за одной зажглись свечи, заскрипели стулья, вернулись голоса. И сердце – не сразу, – но снова забилось.
Дэзи
Люди быстро ко всему привыкают. Это одно из условий выживания, которое Мэрг так мечтает превратить в жизнь. Даже к тварям, которые каждую ночь наводняют город. Условия для них сложились благоприятные: темнота, пища… с каждым годом межей становилось всё больше.
Когда я, пытаясь восстановить память, спросила, почему их не отлавливают, управляющий дома Лосано посмеялся.
Он привык. Девушки борделя и его хозяйка, которая даже не повернула голову в сторону окна, тоже привыкли.
Мне ещё требовалось время.
– Госпожа Альво!
Я не сразу поняла, что обращаются к Мэрг. Конечно, ведь у каждого есть второе имя, даже – какое-нибудь – у меня.
К нашему столу неторопливо прошествовал высокий черноволосый мужчина и занял свободное место напротив.
– Гранд Ренфолд, как я счастлива снова видеть вас. – Мэрг мгновенно перевоплотилась в покорительницу мужских сердец – образ, которому я уже успела позавидовать сегодня утром.
Гранд, значит. В Мидфордии – престижная военная должность для людей благородного происхождения. А этот был рокнурцем. Они заняли нашу землю, жили в наших лучших домах; они ограничивали наши доходы, забирая себе бoльшую часть, вершили правосудие по своему настроению и, словно этого было мало, они присвоили наши звания.
Войну я не помнила, но это не мешало мне ненавидеть.
– Новая девушка? Не перестаю восхищаться твоим безупречным вкусом, Мэрг.
Словно меня заметили на витрине и выбрали среди другого товара.
Я ответила на изучающий взгляд гостя. Гранд Ренфолд сам заслуживал почётного места на центральной витрине. Гладко выбритый, причёсанный, в расшитой чёрной рубашке, одна пуговица которой стоила дороже, чем вся бижутерия девушек Мэрг.
– Каролина уже давно здесь живёт, – почему-то возразила Мэрг. – Просто вы не встречались.
Тот же паренёк, который раньше принёс нам пиво, вернулся с пузатым графином, но гость небрежным жестом отослал его прочь.
– Ну что ж, расскажи мне о себе, Каролина. – Его рука потянулась к моей, но я схватилась за кружку.
Гранд Ренфолд пока был единственным гостем, так что все в зале – украдкой или неприкрыто – наблюдали за нами. Может, это испытание? Не выдав тонкостей, Мэрг решила сначала проверить мою пригодность, мою полезность. Мягкая ткань платья вдруг стала душить.
– Мне всегда казалось, – я изобразила улыбку, – что главное преимущество женщины – не рассказывать, а молча слушать.