Карта костей
Шрифт:
Рука Зои дернулась к поясу, и на секунду я задалась вопросом, метнет ли она в меня нож и защитит ли меня Дудочник. Если дойдет до драки, на чью сторону он встанет?
Зои отвернулась и зашагала прочь. Я смотрела ей вслед, пока ее не поглотил мрак, и в поле зрения не осталось ничего, кроме пляшущих по деревьям отсветов огня.
Дудочник сделал несколько шагов, словно намереваясь последовать за ней.
— Прости меня, — окликнула я его. — Не за то, что я ей сказала. Она месяцами на это напрашивалась. Но у тебя я прошу прощения. — Я помолчала. — Я знаю, как это
— Ты не ведаешь, о чем говоришь, — повторил он.
— Я потеряла Кипа, — возразила я. — Если бы ты рассказал мне о Лючии, я бы поняла. Ты ведешь себя так, будто хочешь, чтобы мы сблизились, но даже не рассказал мне о ней. Предпочел дождаться, пока я сама догадаюсь.
Из всех ответов, которые можно было предугадать, его был самым неожиданным. Он одарил меня долгим взглядом, а потом запрокинул голову и расхохотался. Его кадык дергался с каждым взрывом смеха.
Я не знала, что на это ответить. Неужели он смеялся над Кипом? Смеялся над тем, что я сравнила его потерю со своей? Смех Дудочника эхом отражался от деревьев и костра, пока даже языки пламени не показались насмехающимися надо мной.
Наконец Дудочник опустил голову и шумно выдохнул.
— Не следовало мне смеяться, — повинился он, утирая лицо. — Но уж очень давно не было поводов для веселья.
— Значит, тебе весело, да? Кип и Лючия мертвы.
— Знаю. — Морщинки в уголках его глаз разгладились, когда улыбка сошла с лица. — И в этом нет ничего смешного. Но ты все поняла неправильно.
— Так расскажи, в чем дело.
— Не могу говорить за Зои. Ты же знаешь, какая она.
— Видимо, нет, — вновь повысила голос я. — Видимо, я вообще все неправильно понимаю.
— Я в курсе, что ты не желала зла. Но теперь ты должна с ней помириться.
Он отошел на пост, оставив меня в одиночестве у костра.
Ohm
Мы привязали к стволу дерева брезентовый полог, чтобы защититься от снега. Я заползла под него, хотя не уснула до прихода Зои вскоре после полуночи. Она молча скользнула в узкое пространство рядом со мной. Я почувствовала, как она дрожит и вскоре засыпает.
Ей снова снилось море. Мы несколько недель спали в разных местах, пока я жила в приюте, теперь у нас не оставалось иного выбора, кроме как тесно прижиматься друг к другу, и я снова заглядывала в ее сны о море, постоянные, как приливы. Возможно, именно эти сны дали мне понять, в чем я ошиблась. Когда Дудочник потряс меня за плечо, прося его сменить, меня осенила настоящая правда о Лючии.
Глава 30
Сидя на посту, пока близнецы спали, я мучительно вспоминала каждую подсказку, которую пропустила или неверно истолковала.
Я думала о том, как Зои лучше Дудочника знала, как помогать мне отходить от видений. «Она еще не способна говорить, — сказала она ему, когда он попытался вытрясти из меня, что я увидела. — Подожди, оклемается через минуту». Я-то считала это пренебрежением, не узнав уверенность человека,
Ее слова, обращенные ко мне: «Ты не первая провидица».
Неохота, с которой она выходила в море, и руки, стискивающие румпель лодки, когда мы отплывали от Затонувшего берега.
Я швырнула ей в лицо: «Готова поспорить, ты радовалась ее смерти». Но именно кости своей умершей возлюбленной Зои искала во сне каждую ночь.
Я оглянулась через плечо на импровизированную палатку. Брезент провис под налипшим снегом. Близнецы спали спина к спине, совсем как сражались. На холоде, с натянутым до подбородков одеялом, они казались двухголовым существом.
Вечно я толкую все неверно. Я еще более слепа, чем Леонард. Я ошиблась, думая, что Исповедница ищет меня, а не Кипа. Ошиблась о снах Зои и о Лючии. Получать видения — это одно, а истолковывать их — совсем другое. Видения привели меня на Остров, но наше присутствие там навело на него и Исповедницу. Видения показали мне зернохранилище и позволили нам уничтожить базу данных, но это стоило Кипу жизни.
Мои способности провидицы — это оружие, которое я могу хватать лишь за лезвие: каждый раз, когда я пыталась с ним обращаться, в ответ получала лишь кровь. Видения показывали столь многое, а я понимала так мало.
Мне не пришлось будить Зои — как обычно, она проснулась сама, вылезла из-под полога и встала за моей спиной. Еще не рассвело, ниже по течению жалобно всхрапнула лошадь.
— Иди поспи, — велела Зои. — До рассвета еще пара часов.
— Это была ты, — прошептала я. Слова прозвучали утвердительно. — Это ты любила Лючию.
Было слишком темно, чтобы рассмотреть ее лицо, но я видела белые облачка пара.
— Мы любили друг друга, — ответила она.
Странно было слышать из ее уст слова о любви. От Зои, которая постоянно закатывала глаза и пожимала плечами. От Зои, которая ловко метала ножи.
— Прости, — повинилась я. — Я повела себя как идиотка.
— Не в первый раз и вряд ли в последний. — В ее голосе не слышалось презрения, только усталость.
— Не знаю, как до меня не дошло…
— А я знаю. Потому что я женщина. Потому что я альфа, а она была омегой. Потому что, хотя ты считаешь себя выше предрассудков и высокомерия, выходит, что ты не так уж отличаешься от большинства.
Мне ничего не оставалось, кроме как молча принять обвинения. Они пристали ко мне, как пепел.
— Почему ты мне не рассказала? — наконец спросила я.
— Это личное. — Зои помолчала. В темноте блеснули белки глаз, когда она посмотрела на меня и вновь отвела взгляд. — Кажется, будто от нее в этом мире осталось так мало. Я не хочу делиться этими крохами с окружающими.
Вспомнилось, с какой неохотой я говорила о Кипе. Были моменты, когда его имя казалось мне драгоценным обломком прошлого — всем, что от него осталось, и если пользоваться им часто, оно сотрется.
— Когда ты слушала музыку бардов у родника и рассказала о певице, которую вы с Дудочником слушали в детстве… Мне казалось, ты думаешь о брате.