Картахена
Шрифт:
Он совершенно точно знал, кто мог одолжить у него эту Осу. Петра и тренер, вот кто. Петре он рассказывал эти байки в прачечной, сидя на груде грязного белья. Тренер же ездил с ним на утренник в детский санаторий, в тот самый день, когда в порту убили траянского юношу. На утреннике Маркус читал сказки, а дети шуршали фольгой, чинно дожидаясь окончания пытки. Потом они помчались с тренером во двор, принялись перебрасываться красным мячом, который Зеппо привез с собой, и занимались этим до обеда, совершенно счастливые.
Маркус помнил, как они возвращались: старый гостиничный автобус раскалился под полуденным солнцем, кондиционер не работал,
Однако стоило ему представить крепкое молочное лицо теннисиста и его крепкие молочные икры, как в финальную мелодию прокрадывался режущий ухо диссонанс. Будь блогер голубоглазым крепышом с льняными кудрями, в его детских воспоминаниях не было бы свинцового привкуса неудачи. Дети так же падки на красоту, как их родители. Будь тренер таким умником, Маркус не прошел бы мимо него, как проходил в те дни мимо всех остальных, все глубже погружаясь в свое уныние, не находя собеседника.
Сорок служащих, из которых четверо старики, а девятнадцать – женщины. Итого семнадцать претендентов. Как он мог не заметить человека, который разбирается в музыке, читает Делеза и обладает веселой морозной лютостью?
Ну да, черт возьми, музыка! Маркус рывком поднялся и сел на постели. Учительница пения, пахнущая свободой и лимонной корочкой, вот кого мы спросим. Если она еще жива, конечно. Ведь с тех времен, что описываются в блоге, прошло немало лет. Итак, что у нас есть? Он встал и закружил по комнате, чувствуя, как пальцы немеют от волнения. У нас есть итальянский город, интернат для сирот, капуцины-покровители и уроки пения. Еще у нас есть порт и грузовики. И самое главное – рождественский концерт для меценатов, на котором мальчонка с абсолютным слухом отказался выступать. Перед самым концертом отказался, пришлось заменять его кем-то, кто попался под руку.
Это учительница вспомнит. Я бы такого и сам не забыл. Вот мы и спросим ее, как звали мальчишку и был ли он без двух минут альбиносом. Осталось найти в этой фанерной халабуде телефон.
«Анкона, главный город региона Марке, расположен на побережье Адриатики в районе естественного залива, имеющего форму локтя. Отсюда название города: Аукал; в переводе с греческого означает „локоть“».
Маркус отложил телефонный справочник и вынул из карты булавку с розовой бусиной. Не сработало. В Анконе нет ни интерната, ни приюта, ни детского дома, ни даже церковной гимназии. Первая зацепка оказалась пустышкой. Вчера в полдень, когда он перечитывал распечатанные страницы, фраза флейтиста об укушенном локте заставила его засмеяться от радости.
Городишко забит такими же, как я, капуцинскими выкормышами, на все согласными, найти в нем работу – все равно что локоть укусить. Поселиться удалось в затхлой съемной квартирке на виа Капучини (и тут меня преследуют святые отцы!), но интернатские деньги быстро кончились. Пришлось перебраться в убогий Корсалоне, в двух часах езды от укушенного локтя.
Горячей воды в отеле не было уже два дня, а лезть в холодный душ Маркусу не хотелось, так что, явившись к хозяйке за телефонной книгой, он заметил, как она потянула носом. Выпросив еще и булавки, он поднялся на второй этаж, где давно уже приметил старинную карту Италии, украшавшую стену гостиной.
Партенопейская республика заливала охрой всю нижнюю часть сапога, а зеленый лигурийский лоскут ютился под самым коленом. С границами тут некоторая путаница, подумал он, втыкая одну булавку в восточное побережье, а вторую – в западное, но сойдет и так. В здешних домах старинные карты попадаются чаще, чем изображения Мадонны: похоже, жители побережья тоскуют по временам кардинала Руффо или Гизульфа Салернского.
Хорошо, что сегодня нет футбола, обойдется без клекота и стучания кулаком по столу. В четверг он вышел из номера на шум, полагая, что застанет целую толпу внезапных постояльцев, но в гостиной был только хозяин, он один издавал все футбольные звуки и взглянул на Маркуса слезящимися от счастья глазами.
Ни детских домов, ни интернатов в книге не значилось, но он не терял надежды и вскоре обнаружил городскую справочную Анконы. Телефон в холле оказался немым, так что пришлось снова спуститься к хозяйке.
– Куда это вы звоните в субботу вечером? – любезно спросила она, доставая из-под конторки новенький аппарат с черной спиралью провода. – В Италии это не принято. Все будет закрыто до утра Паскетты!
Пробормотав что-то невнятное в ответ, он пошел на второй этаж, приладил провод, дозвонился в справочную, обрадовался, услышав живой голос оператора, а потом услышал ответ: интерната нет и никогда не было.
Некоторое время он стоял перед картой, страшно расстроенный. Осталась еще одна зацепка, с фелюгой, но на эту он меньше надеялся. Наткнувшись на эту фразу в блоге, он сразу пометил на полях: упоминается фелюга, liburna, может быть, Ливорно?
Фраза выглядела так:
Эта местность доводила меня до исступления своими грузовиками, с самого утра они громыхали из порта и назад, вдребезги разнося брусчатку, мою височную кость, молоточек и наковальню. Это не фелюга, а раздолбанный чертов паром! Окна в интернате вечно нараспашку, и угрожающий скрежет грузовиков мешал моим утренним размышлениям под одеялом – единственному времени суток, которое можно было терпеть.
Простояв какое-то время перед картой западного побережья, он заметил, что «убогий Корсалоне» находится ровно посередине: между дыркой от анконской булавки и розовой бусиной Ливорно. Что ж, стоит попробовать, подумал Маркус, перелистывая желтые страницы, других зацепок все равно нет. Дозвонившись до справочной службы, он получил номер единственного в городе интерната под названием Сперанца, долго слушал гудки и, наконец, дождался ответа. Трубку взял какой-то ворчливый тип, страшно недовольный тем, что его потревожили в праздничный вечер.
Маркус терпеливо выслушал его ворчание и представился журналистом, пишущим о состоянии заведений такого рода в тосканском регионе. Позовите дежурного воспитателя, сказал он, у меня только один, но важный вопрос. Вполне вероятно, что моя статья поможет вам отыскать спонсоров, добавил он, стыдясь самого себя.
Я и есть дежурный воспитатель, сказал тип, меня зовут Каполивери.
– Мне нужен телефон или адрес учительницы пения, работавшей в интернате в две тысячи первом году. Думаю, она уже вышла на пенсию, но ведь в архиве отдела кадров можно что-то отыскать. Вы найдете его для меня?