Катализатор
Шрифт:
Свет вдалеке вызывает моё любопытство. Чтобы лучше рассмотреть, я сползаю с сиденья и скольжу к краю, слегка наклоняясь. Он там, за городом, глубоко в пустыне у подножия гор. Не знала, что там кто-то живёт.
Меня пугает звук шагов по бетону, и я резко поворачиваюсь, с удивлением замечая парня примерно моего возраста. Я использую слово парень в широком смысле, так как сложен он как мужчина. Благодаря широким плечам и крепкому телосложению он выглядит на двадцать лет.
Он направляется ко мне, выставив руки вперёд, будто
— Давай не будем совершать ничего необдуманного, ладно? — его голос ровный и глубокий, почти мелодичный.
Я прищуриваюсь и скрещиваю руки на груди.
— Что, чёрт возьми, ты несёшь?
Он подходит ближе на несколько сантиметров.
— Поверь мне, ты не хочешь этого делать.
Сердце сильно стучит. Я делаю шаг назад, мучаясь вопросом, в своём ли он уме.
Он продолжает:
— Всё не может быть настолько плохо, чтобы ты захотела прервать свою жизнь…
Прервать свою жизнь?
Гнев вспыхивает горячий и тяжелый. Что он здесь делает? Это мое место. Мое пространство.
Мои глаза сверкают, и когда я не отвечаю, у парня появляются сомнения.
— Ты же прыгунья, да? — он обеспокоенно морщится.
— Нет, — практически выплёвываю я. — Я не прыгунья. Но даже если бы была ею, это не твоя забота.
Его лицо расслабляется, а губы растягиваются в улыбке. Мне хочется стереть эту улыбку с его лица. Кем он себя возомнил? Я точно не нуждаюсь в том, чтобы он меня спасал. Мне вообще не нужно, чтобы кто-то меня спасал.
Он склоняет голову и задумчиво смотрит на меня.
— Если ты не прыгунья, то почему находишься здесь? Смерти ищешь?
— А ты? — парирую я.
До него доходит ирония ситуации, и он начинает хохотать. Не желая стоять там и терпеть насмешки, я разворачиваюсь и бегу к лестнице.
Его смех стихает, и я слышу, как он зовёт меня:
— Постой! Прости, я не…
Я набираю темп и спешу вниз по лестнице. Он прямо позади, и от этого сердце бьётся чаще. Не думаю, что он преследует меня, но я ему не доверяю. Я предпочла бы не знакомить свой кулак с его носом, но сделаю это, если он только попробует меня тронуть.
Вырвавшись из здания, я содрогаюсь от рваных вздохов, парень же дышит так, словно прошёл всего несколько метров. Его медленное и спокойное дыхание указывает на то, что он, скорее всего, генно-модифицированный — гем, по-простому.
— Послушай, я не пытался тебя обидеть, — продолжает он.
Я всё так же его игнорирую, направляясь по улице к своему байку. Его ладонь смыкается на моей руке. Я инстинктивно разворачиваюсь, готовая со всей силы ударить его. Но не успевает мой кулак встретиться с его носом, как он хватает меня за запястье, останавливая удар. Ну разумеется. Быстрый и ловкий.
Я высвобождаю запястье и смотрю на него.
— Чего тебе надо?
Его губы недовольно кривятся. В свете уличных фонарей я вижу его волосы цвета спелой пшеницы и шоколадно-карие глаза.
— Извиниться.
Я скрещиваю руки на груди в самой вызывающей позе, которую могу изобразить.
— Полегчало?
— Да. То есть, нет…
Я закидываю ногу на мотоцикл, внезапно смутившись, когда его взгляд прилипает к моим обнажённым ногам. Мысленно застонав, я завожу мотор.
— Эй, просто забудь об этом, — крикнула я, прежде чем съехать с тускло освещённой улицы. Только свернув за угол, я отваживаюсь посмотреть в его сторону. Я вижу, как он снова заходит в «Мегасферу» и только тогда, прибавляя скорость, я задаюсь вопросом, а что же он там забыл.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Био-холодильник гудит от последнего пополнения — упаковки обезвоженной колбасы.
— Срок годности продукта «Мит делайт» истекает через месяц и два дня, — произносит автоматический голос.
Вздыхаю с отвращением. Если мне придётся съесть ещё одну упаковку этого дерьма, меня вырвет. Серьёзно.
Я обозреваю скудное содержимое в гелеобразной части холодильника. Тюбик йогурта выглядит явно лучше, чем банка солёных огурцов. И определённо лучше, чем дерьмовый «Мит делайт». Я беру фиолетовый тюбик с йогуртом, вгрызаюсь в него и возвращаюсь в свою комнату.
Холодный порыв из кондиционера «Квик Эйр» обжигает лицо, когда я усаживаюсь перед ним на колени и втягиваю сливочную гранатово-черничную вкусняшку. Капли пота стекают по спине, когда я поднимаю руки, чтобы холодный воздух меня обтекал. В пустыне июньская жара просто ужасна, меня от неё клонит в сон. Но без предстоящих заданий от Виктора и с непреодолимым желанием оставаться дома, у меня куча времени, чтобы подумать об отце и его связи с Харлоу Райдером.
Проблема в том, что у меня до сих пор нет ответов.
Доев йогурт, я закручиваю волосы в пучок на макушке и поворачиваюсь, позволяя ледяному воздуху охладить вспотевшую шею. Именно в такие дни мне хочется побриться налысо.
Было время, когда летняя жара означала неспешные выходные в бассейне или с друзьями семьи. Отец готовил барбекю, а мама порхала вокруг, проверяя, чтобы у всех было достаточно лимонада и закусок. Но теперь та жизнь ушла на десятки световых лет в прошлое, а я сижу в этой гудящей тишине, охлаждаемая одним лишь кондиционером.
В комнату врывается Эмили, её пятилетняя мордашка светится от возбуждения, а в руках она держит коричневый пакет.
— Си-Си, посылка пришла! Я нашла её снаружи.
Когда моей сестре было два, она не могла произнести моё имя и начала звать меня Си-Си. Мне нравится, как она растягивает гласные и что это не звучит как «сисси».
Распустив волосы и позволив им рассыпаться по спине запутанной гривой, я беру квадратную упаковку из её рук. Перевернув коробку, изучаю её. Ни имени, ни обратного адреса — ничего.