Катерина
Шрифт:
Лакей принял верхнюю одежду у Аксеновых и удалился с нею в гардеробную. Катя тут же поежилась, все-таки в доме было довольно прохладно.
– Добрый вечер, ваше благородие, – перед ними возникла женщина в строгом платье темно-синего цвета. – Добро пожаловать в имение графа Блэра.
– Благодарю, – расплылся в улыбке Аксенов.
– Пройдемте за мной, я провожу вас в залу.
Она внимательно осмотрела прибывших, но особое внимание уделила юной гостье. Сара женщиной была проницательной и дальновидной, а услышав вопрос хозяина о неких Аксеновых, притом в голосе Блэра прозвучали какие-то особые нотки, экономка
Все трое оказались в просторной бальной зале, под потолком висело несколько хрустальных люстр, большие окна украшали гардины синих оттенков, подхваченные золочеными шнурами с объемными кистями на концах, полы с необычным рисунком блестели и переливались, все же до сего дня балов здесь не устраивалось. В конце залы заседали музыканты. Вдоль стен расположились столы, за коими уже заседали гости.
Катя с дядей устроились как раз за одним из столов, слуги тут же подсуетились, принесли вина для Аксенова и морсу для юной особы. Взгляд девушки блуждал от гостей к убранству дома, а потом остановился на фигуре, мужчина в черном фраке стоял у входа в залу. К нему то и дело подходили господа, кланялись, представляли своих жен и детей.
– А вот и сам граф, – засуетился Мокий Филиппович, хотел уже было встать и пойти поприветствовать хозяина усадьбы, однако тот опередил.
Блэр направился прямо к их столу, а поравнявшись, поклонился. Ему не было никакого дела до Аксенова, все внимание досталось исключительно Катерине.
– Могу ли я пригласить вас на танец, сударыня?
Девушка только открыла рот, как дядюшка выпалил:
– Конечно, она будет танцевать, ваше Сиятельство.
– Это так? – Элвин снова обратился к гостье.
– Да, – и уставилась в пол.
– Лестно слышать.
Теперь-то у Аксенова не осталось никаких сомнений в том, что Блэр имел виды на его племянницу. Главное, чтобы Катерина не проявила характеру и не обидела графа.
Элвин же откланялся, до начала танцев оставалось времени совсем немного, а поприветствовать всех еще не успел. Катя смотрела ему в спину, граф шел спокойно, руки заложил за спину, иногда останавливался, чтобы поклониться даме или пожилому господину. Фрак на нем смотрелся изумительно, костюм идеально подчеркнул подтянутую фигуру. До сего момента девушке не удавалось его рассмотреть, все ж встречались они на улице и граф всегда был в плаще. А тут…
– Дядюшка, – обратилась Катя к родственнику, – а вы не знаете возраста графа?
– Он солидный мужчина в самом расцвете лет, – молвил с улыбкой.
– Может быть тридцать пять, сорок? Или вообще все сорок пять? – бубнила себе под нос. По лицу Блэра сложно было судить о возрасте, однозначно лишь то, что он давно не молодец.
От размышлений отвлекла громкая музыка. Балетмейстер вышел вперед и сообщил об открытии осеннего бала, все присутствующие были приглашены исполнить менуэт. Напомаженные дамы и господа с искренним блеском в глазах повставали со своих мест и поспешили занять позиции. Все-таки помещики Кольского редко когда покидали родное село, и вечер в доме английского графа стал для них наиярчайшим событием, особенно для юных девушек и молодых людей. Кавалеры прохаживались и покруживались рядом с дамами, тем им вторили в движеньях, все это чудесное действо происходило под звуки мелодии Луиджи Боккерини.
Кате пришлось танцевать с дядюшкой, поскольку граф вдруг куда-то пропал. Но это и к лучшему, у бедняжки и так сердце трепыхалось как у перепуганной мышки.
После менуэта все разошлись по своим местам, многие господа устроились за картами, все-таки длительные пляски в их почтенном возрасте не сулили ничего хорошего. А вот разыграть партию другую, поговорить о важных делах и полюбоваться происходящим куда предпочтительнее.
Мокий Филиппович тоже решил не отставать, тем более карты он уважал как никто другой, а Катя осталась сидеть за столом.
– Скучаете? – раздалось у нее за спиной, отчего девушка вздрогнула. Блэр обошел стол и устроился напротив.
– Что вы, всего лишь перевожу дух, – в чем она не слукавила, ибо такое внезапное появление графа заставило сердце укатиться в пятки.
– Вы хорошо танцуете, сударыня. И еще одно достоинство в копилку, – усмехнулся Элвин.
– А вы ведете им счет? – посмотрела на него с удивлением, но в то же время усмешкой. – Много ли накопилось?
– Достаточно.
– Достаточно для чего, позвольте узнать? – кровь застучала в висках, руки похолодели.
– Видите ли, Катерина… я не люблю ходить вокруг да около. И длительные приготовленья не для меня, потому хочу сразу заявить о своих намерениях. Я хочу просить вашей руки.
На его слова Катя резко побледнела, настолько, что даже граф заволновался.
– Все ли с вами хорошо, сударыня?
– Мне бы на воздух, – кое-как выдавила из себя и в тот же миг сорвалась с места. Катя поспешила на улицу, нужно было срочно проветрить голову, иначе рисковала упасть без чувств прямо в ноги англичанину.
Блэр не сказать, что удивился такому поведению, но в некоторой степени растерялся. Она боялась его и боялась так, что уже спустя минуту общения всеми силами старалась сбежать.
– Сара, – прошептал чуть слышно.
– Да, сэр, – экономка как всегда возникла, словно из ниоткуда.
– Сударыня Аксенова неважно себя почувствовала, идите к ней, проявите заботу.
– Хорошо, – склонила та голову.
А Блэр какое-то время посидел с весьма озадаченным видом, танцующие его мало волновали, как и кучки юных девиц, что переминались в томленье у стен. Хотя каждая из девушек мечтала, чтобы на нее обратил внимание сам хозяин усадьбы. Но Элвин в упор не замечал заискивающих взглядов, скоро он поднялся, одернул фрак и направился к Мокию Филипповичу.
Катя же стояла на крыльце в одном платье, ветер обдувал со всех сторон, но она будто не чувствовала холода, щеки девушки теперь пылали, глаза были мокрые от слез. Она сжимала в руках гобеленовый кошелечек, взгляд застыл на фонтане. Вот и пришел конец. Сначала лишилась семьи, а скоро не останется и свободы выбора. Видимо в чем-то провинилась, коль Господь Бог так суров к ней. Стать женой графа все равно, что отдать себя на закланье.
– Вы же простудитесь, – послышалось совсем рядом.