Кавалер умученных Жизелей (сборник)

Козлофф Павел

* * *

Те порошки, что предложил Васильев,Наина отложила «на потом»Как, может быть, и нужные лекарства.Бывает неустроенность души,Тогда их примет для корректировки.Сейчас же мозг трудился, как компьютер.А уж в психической гармонии НаиныНичто не в силах вызвать дисбаланс —Такую вдруг она прошла закалку.У девушки созрел конкретный план,Как вырулить из этих обстоятельств.И этот терапевт Артём Васильев,Поможет ей в решении проблем.Промчалось десять дней – она явилась,Как и условились – с «холодной» головою.– Ну, славно, перемены налицо,– Васильев ясно видел, что клиентка,Спокойна, не сравнить, как в прошлый раз.– Попробовали наши порошки? —– Конечно, – так ответила Наина, —И очень благодарна вам за них.Избавилась от лишних треволнений,Пришел ко мне рассудочный подход. —– Что нужно для оценки обстоятельств.Так, что мы намечали в этот раз?Убрать ваш негатив в интимной сфере? —Наина чуть замедлила ответ,И вышло так, что будто размышляла.Потом с надеждою взглянула на врача.– Мне кажется, с «любовником» – важнее.Мне часто с ним приходится общаться.И это главное, о чём я вас прошу. —Васильев деловито произнес.– Такое средство стоит много денег.И нужно дать сначала предоплату. —Озвучил шестизначное число.– А сколько будет ампул в упаковке?– Так стоит одна доза препарата.А упаковки есть – одна, и две, и три.Не думаю, что вы хотите ящик.– Как быстро действует, и есть какой-то срок,Как долго будут длиться результаты? —– Реакция наступит через час,И действие, примерно, день продлится. —– А сколько предоплаты я должна? —– По минимуму – пятьдесят процентов. —Девица заказала десять доз.– Но, я надеюсь, он не для инъекций?– Его разводят в спирте, если пить.Обычно повышается давление,И может развиваться диабет.Сердечникам он тоже не показан. —– Субъект утратит всякую возможность? —– Каких бы только мер ни принимал. —Наина быстро вынула конверт.– Когда готовить сумму для расчёта? —– Я думаю – через четыре дня. —– У снадобья, наверно, есть названье?Врач отчеканил по слогам: «Декапептил».Они простились ровно на неделю:Наину ждали важные дела.

* * *

И в тот же день она звонила в ТомскЛарисе, доверительной подруге.– Ну, Ная, как же рада тебя слышать.Не очень одиноко там, в Москве? —– Нормально. И, возможно, я приеду.Как Лазаревы-братья там живут?– Ты хочешь все узнать про них обоих?Ну,

Слава, он теперь большой начальник.За городом себе построил дом.Так, сказывают, чистые хоромы.Конечно, у него и денег тьма.Как, впрочем, и у всех, кто связан с нефтью. —– Да, что мне Славка. Как там Николай? —– Соскучилась? Так вы же разбежались?Да что я говорю, твои дела.Не знаю толком, будто бы нормально.Пока он у родителей живет.Недавно я с ним как-то повстречалась.И холост, я бы знала, если что.Так ты приедешь? —– Скоро позвоню. —Вот так вот добралась она до Коли.И это была школьная любовь.Наверное, ещё с начальных классов.Она была красавица из первых,А, может быть, и первая совсем.Смотрелась, как скульптура из музея,Из зала, где представлен древний Рим.В младенчестве была, как ангелочек.А царственность в общеньи, простота,Которой был сражен вконец продюсер,Была её манерой поведенья,И очень выделяла из толпы.А Коля Лазарев явился рядом с ней,Когда их только в школу снарядили.Он был немногословен и спортивен,Физически силен, и в меру худ.Товарищи по играм во двореЕго обычно звали «цыганенком»,Поскольку был он смуглый, кареокий,И блеск держался в чёрных волосах.Глаза же загорались грозным блеском,Как только игры сверстников-подростков,Случалось это – обращались в бой.И каждый из таких ребячьих битвИзвлек урок – не доставать «цыгана».Сам с дружбой он ко сверстникам не шёл,И был в общеньи неизменно ровен.Он был самостоятелен во всём:В поступках, в неприступном мире мыслей.Советы он всегда мотал на ус,Но был непредсказуемым в решеньях,И к стаду никогда не примыкал.Он знал, что означает чувство локтя,Но с вечным своим голодом свободы,Не мог он сам поделать ничего.Лишь сверстник по прозванью ТахтамышСчитался Николаю близким другом.Он тенью всюду следовал за ним.Однажды паренёк чуть не погиб,Когда весною от горы над Томью,В то время бывшей грозною рекой,Стремившей в Обь бурлящие потоки,С высоких мест от таянья снегов,Внезапно отломился снежный пласт,Всю зиму прослуживший, как площадка.Так Гриша этот, позже – Тахтамыш,С обломком этим с берега крутогоК стремнине кубарем, буквально, полетел.Застыла вся компания парней,Крутившихся с Григорием на круче.Один «цыган» сорвался ему вслед,И взнуздывал природу жутким воплем.Григорий приложился головой,Сомнений нет – он тут же бы скончался,Не выручи подмога в тот же миг.Так Лазарев, и сам ещё дитя,Сумел спасти товарища от смерти.А Гришу Тахтамышем стали звать,Когда поправился. Прилипло постепенно.Поскольку где-то там, недалеко,Крутился хан из Золотой Орды,Который и носил такое имя.И стал Григорий Лазареву друг,Вернее, так сказать, оруженосец.И Коле научился не мешать.Как Кай и Герда, нет, верней – Адам и Ева,Так в точности и жили в райском детстве,Наина и бессменный Николай.Она его ценила и любила,Как брата, пока время не пришло.И стали возникать другие чувства.Тогда пришла действительно любовь:В нем – вспыхнула, как яростный огонь,В Наине – ровным пламенем горела.Наверное, ещё и потому:Он рядом был, поэтому – привычен.Всё было – и прогулки до зари,И поцелуи – до самозабвенья,И познаванье вожделенных тел.Но – бабушкин наказ хранить цветок!Она звала то место гордо – “Hymen”,И сказывала: «Гимен – дар Богов».И Коля тоже стал беречь «цветок»,Когда ему Наина рассказала.«Всё будет, ведь она и так моя».И с девочкою бережно возился,Выделывали многого чего.Но позже дети как-то отдалились.Не то, чтобы любовь у них прошла:Вокруг другие юности бурлили.Девчонки Коле «строили глаза»,А быть с Наиною не мог он постоянно.И не хотел, наверно – жизнь звала.Другие девочки не берегли бутон,А жаждали его цыганской страсти.В нем буйствовала гиперсексуальность —Как, по науке, терапевт ВасильевМог это состояние назвать.И Лазарев стал властвовать гаремом.А к царственной красавице Наине,Что скажешь – каждый сильно вожделел.Как Лазарев немного отдалился,Другие её стали осаждать,И слух прошел – попробовать возможно.И кое с кем она была близка.Конечно – до означенной границы.Но Лазарев не изменял любви,Наина – не сказать, что разлюбила.А просто жизнь немного развела.И вот, она уехала в Москву.И Коля бы, наверное, женился:Устал от многочисленных подруг,Пресытился их постоянной сменой.А он хотел невесту для семьи.И тут ему Наина позвонила.– Я приезжаю, может, на три дня.Ты сможешь быть на эти дни свободен? —– Ты странные вопросы задаешь.Давай, я за тобой сейчас приеду. —– Билет на завтра. Встретимся. Целую. —– Ну, если так, то я тебя люблю.Как время мне убить до этой встречи? —Она взяла билет на самолёт.А он же девушку, что он считал невестой,Слетать в Новосибирск уговорил.Там старшая сестра её жила,Так он сказал – пусть едет повидаться.А сам же он поехал в тот район,Под городом, где брата дом построен.Поскольку там, совсем в дремучей чаще,Земли купил, наверное, с гектар.И выстроил родителям сюрприз —Огромный сруб из вековых деревьев.И то крыло, что строил для себя,Всё полностью он техникой напичкал,Компьютеры, и разное чего.На страже там был верный Тахтамыш.Так – Коля приезжал распорядиться —Три дня его не надо доставать.

* * *

Летать Наина Львовна не любила.Вернее – время тягостно теклоВ бездеятельном длительном полете.И Томск – не очень близкий-то конец.Претило ей быть в клетке самолёта,Фальшивой птицы, чуждой для небес.Она не научилась расслабляться.А тут ещё энергия полетаНаслаивала свой коэффициентНа смуту её пламенной души,Подвинувшей лететь через пространство.И через время, если точным быть.Но в этот раз так много было мыслей,Наплывами они врезались в думы,И близко от границы атмосферыНад суетным, земным трудился мозг.«Других устраивал тупой ярлык «цыган»,И только мне тогда пришло решенье,Что где-то в предках точно – Ганнибал.Отсюда ты и смуглый, милый Коля!Арап был в Томске. Умер Петр Первый.Тогда – то в нашу Томскую губерню,Отправили сподвижника Петра.А может, и действительно цыган?Что толку во всём этом разбираться.Всегда была зацикленной девицей,И ей осталась, ясно, до сих пор.Но, чувствую, готова к обновленью».Эмоции переполняли грудь.И мощный монотонный рев моторовЗвучал, как будто тремоло в оркестреВ преддверьи кульминации пути,Что ноты напророчили ей в Томске.Вопросов не было – причем тут Николай?Он был настолько значимой фигуройВ судьбе всегда мечтательной Наины,Что выход из московских обстоятельств,Она не сомневалась – лишь один.«Он – нежный. Где же мог тогда мальчишка,Взять силы – удержать перед соблазном,Такую демоническую мощь,Его прекрасного мужского естества?Когда – прабабушкой завещанный «цветок»…,Она задумалась, что смысл немного спутан.«Прабабушкин наказ хранить «цветок».(Устроила какой-то заповедник).Я верила, что надо сохранять!И так люблю прабабушку Агату,Хотя лишь только слышала о ней.От дочери её, от Розалинды,Своими примитивными мозгами,Досадно – не пошедшей в свою мать.Но знавшей наставления Агаты.Хотя, наверно, это ерунда.Но всё-таки, я уважаю принцип,Который в человеке должен быть.Поэтому сейчас лечу к тому,Кто мой «цветок» сорвать имеет право.В конце концов – причём тут эфиоп?Он Коля Лазарев, и никогда никтоМной не был так любим, в нём юность страсти.Вот если бы я даже и разбилась,Трагедия, какая вдруг стряслась,То это ничего, когда на взлётё.Пускай – «ценою жизни ночь мою»,Ведь я лечу сейчас за этой ночью.Потом прочту, как Пушкин написал.Ведь если что случится с самолетом,За чувство – своей жизнью заплачу.А то, какой-то там специалист,Назначенный врачом в научном центре,Сеанс со мною будет проводитьЦелительным лечебным брачным сексом.Там, в Томске, у меня целитель есть».Стюард сказал, что скоро «Боташово»,Томчане так зовут аэропорт.

* * *

– Вот спорим, что какая-то актриса, —Две девушки, спешившие на рейс,Рассматривали группу прилетевших,А Лазарев недалеко стоял.И понял, что отметили Наину.– Идёт, как королева сквозь толпу. —Наина, Коля видел, похудела.Поэтому, возможно, впечатлялаКакой-то окрылённой красотой.Сначала – будто всматривалась в лицаВстречающих, но было далеко.Потом вдруг разглядела, где он есть,И улыбнулась, и рукою помахала.Он тоже, как тут скроешь, счастлив был,Но главным было чувство удивленья:И, что она внезапно сорвалась?И речь не шла, вернуться чтоб обратно.Ну, может быть, когда-нибудь, потом.Наина в это время подошла,И в тот же миг подумала с досадой:«Зачем я нацепила каблуки?Но снизу вверх не смотрит „цыганенок“.Как сокол – гордо голову вознес».Внезапно он схватил её в охапкуИ сразу же отпал любой вопрос:Что лучше – величаво наклониться?Или присесть, чтоб легче целовать?Их встреча обрела непринуждённость.– Тебя, как скажешь, к предкам отвёзти? —Её он отпустил, и любовался.– Нет, Коля, я недаром выяснялаНасколько ты свободен в эти дни.Скажи мне, если ты делами связан. —– Да что же ты насколько деликатна!Ты знаешь же, Наина, для тебя! —И гордой головою он три раза,Направо и налево помахал,Желая показать: «Всё, что угодно!».– Давай тогда поедем в Заозерье,Вздохнем и разберемся, как нам быть. —Тут Коля загрузил её в машину,Стремительно понёсся в город, в центр.Наина не особо умилялась,Что, вот, мол, дорогие мне места.Какие могут быть воспоминанья,Когда нельзя взглянуть по сторонам?Весь путь от Боташово и сквозь Томск,Смотрелся, словно гоночная трасса.Повсюду им светил зелёный свет,И не было заторов при движеньи.Единственно, что промелькнула мысль:«Вот так бы и в Москве исчезли пробки».Кафе носило имя “Tommy gun”.Хоть в центре, но почти совсем пустое.Лишь три-четыре пары по углам.– Сюда обычно публика не ходит? —– Нет, бойкое местечко, но сейчас… —Столь яркое название кафеНаину навело на размышленья:– В далекой глубине сибирских руд,Хозяин «точку» называет по-английски.Вот это, понимаю я, гламур.Что “Tommy” – это лихо он придумал,Никто не догадается, что Томск.А “gun”, я полагаю, что – ружьё.А, может, даже пушка, покрупнее.Но думаю, что это Ганнибал,Твой очень вероятный предок, Коля.И дальше расшифруем – «Ган» и бал,И, значит, здесь танцуют вечерами.Но главное, что здесь со мною ты. —– Я помнил, что ты очень уж красива,Но думал не настолько обалдеть.Не верится, что ты со мною рядом. —– Летела я не просто, а к тебе.Где можем мы с тобою поселиться? —– Так, может, я спрошу у Вячеслава?Он звал меня смотреть второй этаж.Там воздух, и тайга, и всюду сосны. —– В его хоромы? Сами по себе? —– Они с женой во флигеле, обычно.А дети ходят в школу-интернат. —Второй этаж нес запах новостройки,Кругом был бор из мачтовой сосны.Границей бора возвышался берег,Обрывом ниспадающий к реке,Как будто бы стена из красной глины.От воздуха кружилась голова.Но от любви – они про все забыли.Наина вновь узнала Николая,А он нашел любимые чертыВ сошедшей к нему с трона королеве.И все-таки настал тот главный миг,Когда Наина тихо прошептала:– Я выплеском своей кипящей кровиОткликнулась на твой разящий меч. —Луна светила с вечною тревогой.Любовь вплела в венок ещё цветок.

* * *

– И что же, соберёшься и уедешь? —Отказывался верить Николай.– Я, Коля, что-то главное скажу,И думаю, ты с этим согласишься.Я полностью тебе принадлежу,И вижу, до чего тебе желанна.И вот, пока желание твоё,Продолжит на меня распространяться,Я буду оставаться лишь твоя,Какие не случились бы событья. —Тут парень даже несколько опешил,Но он любил подругу детских лет.Она, меж тем, по-прежнему вещала:– Я знаю уж давно, бесповоротно,Что, нету сил мне жить в такой прекрасной,Но вялой, безнадёжной глухомани,Когда узнала, как же мир велик.Не всюду, не всегда он так хорош.Но есть у нас на то и дар познанья,И жажда поиска, и крылья для души. —«Как много там в Москве смогли придумать»,Единственно, подумал Николай.– Я, Коленька, поеду дальше жить.Чего-то достигать, и заблуждаться.Что делать? Мы всегда среди людей,И разные бывают отношенья.Тебя же разлюбить я не смогу,Пока меня ты не разлюбишь, не забудешь. —– Не радостные, скажем, перспективы.Но я к тебе настолько прикипел,Что вряд ли кто-то сможет быть роднее. —– Но сам ты должен жить, как ты живешь.Я слышала, что ты хотел жениться? —– Та женщина сейчас в Новосибирске.Проведать родичей туда её послал,Когда ты позволила, что приедешь. —– К тебе на свадьбу я, конечно, не хочу.Но, думаю, тебе жениться надо.Она родит хорошеньких детей.А я к ним крёстной матерью приеду. —Тут Коля, хоть вкусивший взрослой жизни,Суровых и ответственных мужей,Оттаял рядом с трепетной подругойПронизанных любовью детских лет.И с нежностью разглядывал Наину,Пока она болтала как дитя.– Мы больше чем любовники с тобой.Мы – космоса разорванные части,С огромной тягой к воссоединенью.Прости, но если вспомнить твой гарем?И мой почёт быть первою женою?И есть ещё у нас Новосибирск,Где родственники нашим жёнам рады. —Зажёгся свет, сквозь дверь из коридора,Бесшумно появился Тахтамыш.Тут Коля, микрокосмоса обломок,Отринул отлетающую часть.– Прости, но у меня сегодня встреча,Не обижайся, но проводит Тахтамыш. —Присели помолчать перед отъездом.Прощались. Каждый думал – навсегда.Наина, как вошли в аэропорт,Решила разузнать у Тахтамыша:– Что, в Томске, пока не было меня,Создали массу транспортных развязок?Смогли усилить четкость светофоров?При скорости – всегда зеленый свет. —Вопрос так и остался без ответа.Быть может, и не слышал он его.– И это ведь мы ехали в «восьмерке»?Неужто – заводского производства?Такая скорость, право, нету слов. —Григорий знал достоинства машины:– Я сам довел старушку до ума.Мощней движок никак нельзя поставить —Рассыплется железка на ходу. —– А Коля, он, когда меня встречал,Не помню, на какой он вёз машине? —– Тот “Car” имеет имя Форд Мустанг,И двигатель четыре с лишним литра. —– Вам транспорт выдает военкомат? —Трудней найти нелепее вопроса.Когда Наина села в самолет,На старте – призовую скорость мыслиРазвил объем античной головы.В раздумьи над Московскими делами.

* * *

На телефоне накопились эсэмэски,Владимир плакался, как плохо без неё.– Володя, что с тобой происходит? —Наине ли не знать, каков ответ?– Я уезжала и всего-то на три дня. —– Мне кажется – ты вечность пропадала,Мне хочется увидеться с тобой,Давай сегодня? —– Нет, ведь я с дороги.И что за спешка, встретимся на днях. —– Нам надо повстречаться, dear lady [9] .Мне кажется, я абсолютно “ready” [10] . —– Не только что в английском преуспел,А даже и общаешься стихами.Так, может, и какие чувства есть?Не просто сексуальные позывы? —– При встрече, я скажу при личной встрече.Сейчас меж нами мёртвый телефон. —– Ну, ладно, дай хотя бы полчаса.Тогда я позвоню, договоримся. —И с тем, чтобы решить один вопрос,Наина позвонила вмиг Анжеле:– Креолка, как настроен твой Денис,Какие у вас планы на субботу? —Денис был капитальный человек,Он в тридцать был топ менеджером банка– Денис решил позвать нас в дом отца,Тридцатый километр по Новой Риге. —– К отцу? Так это будет званый вечер? —– Да что ты, никого, отец уйдет,А я тебя специально приглашаю. —Анжелу очень радовал тот план.– У Дэна есть один перфектный друг.Денис, он прямо так и предложил:«Давай Наину с Глебом познакомим».Глеб – крупный и успешный бизнесмен,Не так давно совал журнал Денису.А на обложке в чудной позе – ты,Укутанная в соболиной шубе.Показывал журнал, и говорил:«Смотри, какие женщины бывают!».Буквально, я запомнила слова.Дениса наш сюрприз привел в восторг:Он Глеба на субботу приглашает,А ты сидишь в гостиной за столом. —– Нет, милая, в другой какой-то вечер.Но встретиться в субботу – хорошо.А что, Денис с продюсером Володей,Мне как-то показалось, что друзья? —– Ты хочешь привести его с собой?Так, вроде, не такие отношенья. —– Во всяком случае, он много мне помог.Что я известна, приглашают на показы.Настойчив он, всё время мне звонит.Однажды я небрежно обронила,Что, может быть, и будет он со мной,Но должен подойти ко мне с любовью. —– Ну ладно, я хочу, чтоб ты пришла.А кто с тобой – уже твоя забота.У папы в этом доме много спален. —Наина встретилась с Владимиром в кафе.– Наина, у меня есть чувства в сердце. —– Всего два дня. Посмотрим, что и где. —«Мне надо думать, жить, и всё успеть»,Себе напоминала сибирячка.Васильев пригласил заехать в срок.

9

Дорогая госпожа (англ).

10

Готов (англ).

* * *

Наине утром было чуть тревожно,И взгляд её упал на порошки,Васильевскую смесь для настроенья.Она надумала попробовать один.И, правда, настроение пришло,Спокойное и ровное, как в детстве.Проблемы все казались ерундой.А главное – от всяческих сомнений,В то утро не осталось и следа:Она ни в чём не делает ошибки.И день субботний вышел, как судьба.Владимир, когда встретил у машины,Невольно выдохнул: «Ну, уж. Вот это да!».Он тоже был в отличном настроеньи,Хотя таблеток и не принимал.Приехали в коттеджный городок,Легко нашли там дом отца Дениса.Пошли пройтись. Анжела и ДенисНаправились своей дорогой к лесу.Наина задержалась у пруда.– Я много – много думал о тебе, —Владимир был слегка закрепощенный.– Хоть локоть, что ли, как-то оттопырь, —Наина разряжала обстановку.– Гуляем, будто сами по себе. —И вдруг она Владимира спросила:– Читал ли ты «Египетские ночи»?Когда-то это Пушкин написал. —– Причём здесь Пушкин? Я о нас с тобою.Любовь ко мне, наверное, пришла. —– Да, что ты, милый, что за незадача?Кругом красавиц всяких пруд пруди. —Он с трепетом к Наине наклонился.К щеке прижался, нежно прошептал:– Я помню, ты сказала, что из сердца,Что сделаешь, достала ты меня. —Наина тут откинулась в объятьяхИ глянула Владимиру в глаза.– Я тоже полюбить тебя готова. —И вскоре весь квартет вернулся в дом.– Давайте, заберём аперитив,И нам Денис отцовский дом покажет. —Они смотрели дом, и одобряли,Все видели, что здесь удобно жить.– А где нам отдыхать, когда устанем? —Наина знать хотела наперед.Денис ей предложил на выбор спальню.Прогулка в парк, экскурсия по дому,Прозрачный воздух, пахнущий весной,Толкнула молодость: «Давайте перекусим,А уж потом посмотрим, что и как».– Но, прежде чем мы к трапезе приступим,Скажите, что мы празднуем сейчас? —Призыв Наины разом озадачил.И все они надумали решить:Что больше праздник – веянье весны?А, может, эта встреча в новом доме?– А я вам всё налью, пока решите, —Бурлил в Наине деятельный пыл.– И всех вас утоплю в «Кровавой Мэри». —Наина смешивала с водкой алый сок,На столике отдельном для напитков.На маленький поднос – один бокал.И каждому специально разносила.Поехало – пошло у них застолье.– Плесни мне, а тебе я налила, —Наина обожгла всех ярким взглядом.– А что, давайте выпьем за любовь. —И чокались, и за «за любовь» кричали.– Давайте все немного отдохнем, —Владимир был уверен – все согласны.– Потом – за стол, а дальше – танцевать. —Какие тут могли быть возраженья?Наина посмотрела на часы.Денис Анжелу обнял, не спеша,Они куда-то тут же удалились.Наина твердо помнила маршрут,Они пошли наверх влюбленной парой.Владимир начал целовать ещё в пути.Когда же овладеть он ею рвался,Она успела: – Вот, прошу, надень. —И, видимо, он так горел желаньем,Что сразу в первых ласках изошел.– Сейчас передохну, моя царица,И вновь тебя в объятьях утомлю. —– О, да! Не торопись, мой повелитель. —Наина взглядом изучала потолок,На нем уже сгущался сумрак ночи.Володя, так казалось, задремал,И ждал, пока готовность вызревала.На деле в нём ворочался вопрос:«Куда же вы, мои желания, делись?».Тогда он начал девушку ласкать,В надежде, что возникнет вожделенье.– Наина, помоги мне, что-то я…,Я видно волновался, как мальчишка. —Она не шелохнулась на призыв,А только убедительно сказала:– Володя, если вправду есть любовь,То это ничего совсем не значит.Ведь мы же не какие-то собачки:Случились – разбежались навсегда.А жизнь полна различных ситуаций. —В кровати села, стала одеваться.Он – тоже, но такой опустошённый,Как будто стержень в жизни потерял.Но всё же думал – это всё случайно.Хозяев ещё не было в столовой.Владимир сразу водки влил в стакан,И в два глотка её мгновенно выпил.– Что мечешься, как будто Рим сгорел?Ты, что же, никогда не ведал срывов? —– Что делать, если больше не мужик? —– Проспишься, отдохнёшь, и снова станешь. —Его не грели звуки утешенья.– Прости меня, Наина, я пойду.Ребятам ты скажи, что было надо. —– Я слышу все. Конечно, если так…, —Анжела помахала из окошка.Удачливо сумел поймать такси.И вызвонил, уверенный, Алину:Та – умница, наладит, как домкрат.И в первой же попавшейся аптекеКупил «Виагры», счетом пятьдесят.

* * *

Денису на мобильный в это времяРаздался неожиданный звонок.– Простите, я дежурная по сменеИз офиса оплаченных услуг. —Денис не просекал, что за услуги,И думал отказаться наотрез.– Проплата от хозяина коттеджа.При ужине, тем более с гостями,Мы горничных должны прислать убрать. —– Давайте, но, конечно, завтра утром. —– Отлично. Вам удобно будет в десять? —– Не знаю. Пусть приходит. Всё равно. —

* * *

Алина изощрялась в ухищреньях,Пока не убедилась, наконец,Что ей не совладать с такой проблемой.Владимир на «Виагру» нажимал.И всё ему казалось – вот, чуть-чуть,И средство безотказное поможет.Но это был обманчивый эффект.К тому же водка, энная попытка.Вдруг сердце от напряга взорвалось,И он безвольно рухнул на подругу.Алина добралась до телефона,И труп Володи ночью ехал в морг.

* * *

Наутро все трезвонили Наине:«Продюсер твой скончался от любви».В такую новость нелегко поверить.– Вот так вот и уходит молодежь, —Злорадничал таки фотограф Шац,Шипящий на чужой успех у женщин,– Но повезло, что умер он на бабе. —Анжела видела, что бедная подругаТерзается в прострации ума.Не веря в отгремевшее вчера,И в слишком безотрадное сегодня.Вчера – Володя, а сегодня – «тело»,И это тело будут хоронить.– Ну, знаешь ли, он тот ещё затейникЗачем он так сорвался от тебя?Чтоб нежиться в объятьях проститутки? —Анжела возмущалась, и всерьёз.– Денис, пускай возьмут его машину.А кто официантку к нам прислал? —В дверях стояла странная особа.Крахмальный фартук, бейджик на груди.– Уборщица из клининга поселка.Отец мой их услуги проплатил. —– Пусть убирается. А то мы скоро едем.Не скажут, что оставили бардак. —Захваченный с собою порошок,Помог Наине снять оцепененье.Беседовать ни с кем она не стала,И даже с человеком УВДТактично побеседовал Денис.Он вспомнил о стремительном отъездеВладимира из дома на такси,Поскольку управлять своей машиной,Чуть выпив, тот не стал бы никогда.А, что за блажь ему пришла такая —Сорваться, бросить девушку, бежать?Об этом лишь гадать и остается.Один звонок Наину удивил.Звонил Васильев. Что ему за дело?– Я только лишь узнать, что всё в порядке. —Наина помолчала лишь секунду.И с твёрдостью сказала:– Как всегда. —А в мыслях прокрутилось дополненье:«Когда египетские ночи на дворе».На похороны все-таки сходила.Да, как Наине Шуйской не придти?Той самой, что была его «звездою»?И бросила на гроб две хризантемы,Как горький символ двух ночей любви.«Покойся с миром, ты угомонился.В твоей кончине нет моей вины.Ты сам себе свой гроб заколотилУпрямыми гвоздями безрассудства».Но из «обоймы», как зовут моделей,На ком, по сути, держится показ,Наине не пришлось, однако, выпасть.Протекция, в том случае, что с ней,Лишь косвенным была чуть-чуть подспорьем.Она явилась, словно яркая звезда,Блистательно успела проявиться.Теперь у всех ценилась нарасхват.Модель, с таким изысканным лицом,Уменьем выглядеть всегда аристократкой,Была востребована всеми Кутюрье.А денежный прирост её дохода,Поставил в ряд заманчивых невест.Анжела, стратегический свой план,Насчет Наины – всё ж осуществила.Хотя и через несколько недель.Они с Денисом пригасили Глеба,Что был пленен Наиной на обложке,На важный очень конкурсный показ.Глеб выпал, как увидел дефиле.Наина после встретилась с друзьями,Усилила свое очарованье,И Глеб своих восторгов не скрывал.Он не был из холеных и надменных,Глубоко утопающих в деньгах.Довольно молод, юношески худ,Смотрелся он английским джентльменом,Каким тот представляется в кино.При этом – был на редкость прост в общеньи,Как выяснилось – только для своих.Наине он и вправду приглянулся,И вышел у них трепетный роман.Когда определились с датой свадьбы,Невеста захотела ехать в Томск.– А, хочешь, полечу с тобою вместе, —С готовностью засуетился Глеб.– Родителей, да и кого захочешь,Потом на свадьбу сможем захватить. —– Да нет же, милый Глеб, такое дело,Я еду не кого-то приглашать.Мне хочется о юности поплакать,Ведь с нею я прощаюсь навсегда. —Глеб бережно внимал словам невесты,И даже проводил в аэропорт.А в Томске ждал потомок Ганнибала.Он был женатым, в доме ползал карапуз.Однако, на втором у брата Славы,Они уверились – любовь не умерла.– Ты мой навеки, знаешь, Tommy Gun?Пускай я через месяц выйду замуж.Тот космос, что был нашею любовью,Остался, но во времени прошел.Господь нас не связал, чтоб жили вместе.Но нет родней на свете никого.– И ты, поверь, моя частица сердца.Но знаешь, раз уж нам не суждено,Одной дорогой следовать по жизни,Давай тогда, что мы в последний разС тобою были мужем и женою.Я слишком горячо тебя люблю,И чувство это стало выше секса. —– Читаешь в моих мыслях, Томми Ган.И то, как мы друг друга возлюбили,Не сможет повториться никогда.Как память грандиозного триумфаРазменивать на пошлый адюльтер? —– Вот только, если вдруг я буду нужен,Не надо сомневаться, что я есть!Ведь кто же знает, что там, в жизни будет? —– Со мной «кумир для сердца моего».