Кавказская слава
Шрифт:
Насмешливый голос сильного, уверенного в себе человека залетал в бойницы, толкался в уши и сердца ошеломленных солдат.
— Русский! Сдавайся! Будешь немножко пленный, только живой!
Кто-то, не удержавшись, выстрелил наугад, на звук. Орлов кинулся к солдату, влепил ему леща по шее, так что голова ослушника, мотнувшись, ударилась в стену.
— Не стрелять! Бить только прицельно! Когда кинутся, тогда и встретим. Ничего, ничего, отобьемся! Пушкарей у них нет, стало быть, ружья одни и кинжалы. А сруб добрый, выдержит. Вода здесь есть, я уже посмотрел. Сухари должны быть.
Генерал Вельяминов — приказ о его производстве пришел в Тифлис неделю назад — докладывал сухо и точно, словно бы выучил наизусть написанное вечером накануне:
— …отстреливались почти двое суток. Майор Харлов поспешил им на выручку, но по пути сам был атакован сильной партией. Отбился, однако ночью двигаться не решился и вынужденно ждал до утра.
Новицкий аккуратно протиснулся в узкую щель, притворил за собой створку и стал у двери. Но Рыхленский заметил своего подчиненного, показал жестом место рядом с собой на диване.
Ермолов, мрачно насупившись, слушал начальника штаба корпуса. Его всклоченная шевелюра казалась сейчас и вовсе нечесаной. Такое состояние гривы командующего предвещало, как уже знал Сергей, большой гнев. Он подумал, что уж никак не хотел быть тем, на ком сорвется Ярмул-паша. Впрочем, его очередь докладывать не подошла.
В кабинете собрались, в основном, офицеры. Штатских было трое. Он, Рыхлевский и — Бранский. Новицкому стало уже известно, что граф сам добился аудиенции у Рыхлевского и после часового разговора Андрей Иванович дал ему место в канцелярии командующего. Сергей с неудовольствием увидел расплывшуюся фигуру бывшего преображенца, склонил голову, приветствуя издалека, ответа не получил и перевел взгляд на Вельяминова.
— Разбойники перешли Терек двумя сильными партиями. Одна пошла вниз, к Шелкозаводской. Там они напали на работающих в садах, убили трех казаков, увели с собой детей и женщин.
— Сколько? — спросил Ермолов.
— Общим числом пятнадцать. Точно сказать не могу, но, кажется, десять женщин и пять детей.
— Зачем им дети?
Вельяминов замялся, посмотрел на Рыхлевского. Тот толкнул Новицкого. Сергей встал.
— Взятых в набеге пленных разбойники отвозят в Эндери, предгорный аул на Сулаке. Там продают на рынке рабов. В зависимости от того, кто покупает, их уводят в горы или перегоняют в Анапу, где купцы ищут красивых девочек для турецких гаремов. Впрочем, мальчиков тоже.
Ермолов покатал желваки на щеках, махнул Сергею садиться и повернулся к Вельяминову:
— Продолжай, Алексей Александрович.
— От Шелкозаводской партия пошла было к Щедринской, но наткнулась на сотню линейных казаков с двумя орудиями. Бой не приняла, ушла через лес, вернулась выше и там уже, как я говорил, пыталась атаковать отряд Харлова. Другая партия за это время была замечена рядом с Червленной. Вырезала казацкий пикет, расправилась с тремя семьями, выехавшими за ограду станицы, и — атаковала Недосягаемый Стан, где сумела уничтожить почти целую роту капитана Силантьева. Из ста десяти человек выжили только двадцать три человека, благодаря распорядительности унтер-офицера Орлова. Семьдесят два погибли, судьба пятнадцати неизвестна. Скорей всего, их увели в горы. Также разбойники сумели унести с собой около полусотни ружей и пушку.
— Что же орудие не заклепали?
— Приступ был настолько силен и внезапен, что прислуге хватило времени на один выстрел. Потом они уже отступили в блокгауз. Да, впрочем, сумей они и вогнать гвоздь, у них найдутся умельцы, чтобы рассверлить отверстие. Говорят, что в горах появились и европейцы. Скорей всего, англичане.
Еще раз Ермолов взглянул на Рыхлевского, и опять пришлось подниматься Сергею:
— По некоторым вполне достоверным сведениям, в Аварию, в районе аула Акуши, проникли два европейца. Представляются купцами, посланцами Ост-Индской компании. Товаров при себе не имеют, обещают доставить позже, по надобности. В том числе и оружие.
Ермолов обернулся и взглянул на висевшую сзади карту. Сверху извивалось черное русло Терека с вливавшимися в него Сунжей и другими, неподписанными притоками. Справа тянулось Каспийское море, внизу можно было различить прихотливые границы Закавказских провинций и ханств, улегшихся вдоль течения Куры, Алазани, Аракса. За последней рекой уже начиналась Персия. Верхнюю половину карты перечеркивал по диагонали Главный Кавказский хребет, и огромный треугольник выше него тоже был густо заштрихован неизвестными рисовальщиками, означая горы. Сергей подумал, что верней и честнее было оставить это пятно белым.
— Почему дали уйти разбойникам? — спросил командующий начальника штаба.
Вельяминов на секунду запнулся, но ответил прямо:
— Наша вина, Алексей Петрович. Харлов освободил Недосягаемый и счел свою задачу законченной. Но и сил у него было немного, чтобы преследовать две такие сильные партии. А до казаков посланный не добрался; видно перехватили его по дороге. Поскакал один прапорщик, на артиллерийской лошади, наудачу, да, видно, она от него отвернулась.
Ермолов быстро и привычно перекрестился:
— Мир праху его, должно быть, храбрый был офицер. Что же — унтеру Орлову Георгиевский знак, всем, кто рядом с ним дрался, по десяти рублей серебром. Капитану Силантьеву всех его прежних орденов хватит. Был распорядителен, да ужалила молодца змея зеленая. Остался бы жив, наказал бы его другим в назидание, а мертвые, знаем, сраму ни от кого да не имут… Родным отписать, что погиб за царя и отечество с честью. Подумать надо, как нашей пехоте с казаками линейными вместе действовать. Пока они только косятся друг на друга. Дальше вопрос — что за люди пришли в этот раз за Терек?
Теперь уже Вельяминов прямо взглянул в сторону Новицкого, зная, кто должен ответить. Сергей поднялся и подошел к карте.
— Насколько мы знаем… — начал он, но Ермолов его оборвал тут же:
— Насколько точно?
— Достаточно точно, — твердо ответил Новицкий; источники своих сведений он перечислять в такой пестрой компании не решился, но дал понять командующему, что своим людям он доверяет.
— Положим, — не слишком доверчиво протянул Ермолов. — Продолжай.