Кавказская слава
Шрифт:
Жители шамхальства встретили русских радостными воплями. Мальчишки выбегали далеко за пределы аула, топали рядом с солдатами, стремясь ставить босую ногу так же плотно, брызгая в стороны ошметки холодной грязи. Женщины поднимались на крыши и, закрываясь рукавами, следили, как проходят шеренга за шеренгой, рота за ротой. Мужчины выходили перед домами, поднимали вверх ружья, приветствуя защитников и помощников. Отряд дошел до города и остановился в удобном месте, не входя в ворота.
Издали Тарки казались Сергею, уставшему от десяти дней похода, едва ли не земным раем. Он видел высокие стены, купола и минареты мечетей, ожидал увидеть если не Рущук или Силистрию, то хотя бы подобие мусульманского города. Но, только въехав в ворота, оказался в паутине узеньких улочек, заставленных темными саклями, вылепленными из глины.
Владетель тарковский ожидал Ермолова во дворце. Дворцом, впрочем, этот дом можно было назвать лишь из уважения к его хозяину. От соседних строений он отличался только величиной, да еще стеклами в оконных проемах. Да еще у ворот зияла страшная тюремная яма — зиндан, шумная и зловонная.
Трое прислужников, кланяясь и пятясь, повели за собой Ярмул-пашу и его приближенных.
Шамхал остался сидеть, когда Ермолов со свитой вошел в диванную, и поднялся лишь встретить командующего лицом к лицу. Поживший, располневший от прожитых годов и удовольствий, невысокий человек в синей одежде не был похож на жесткого владыку и жестокого воина. Впрочем, и в молодости он не славился отчаянной храбростью. Тем удивительней Новицкому было упорство, с которым он держался за русских. При этом властитель еще старался сохранить чувство собственного достоинства, не унизить себя перед советниками, перед женами, перед народом. Показал генералу на место рядом с собой. Остальные разместились на соседней тахте. Толмач пристроился на ковре.
— Я рад видеть в своем доме грозного начальника русского войска, — начал было цветистую речь владетель.
Но Ермолов прервал его:
— Я тоже рад, что успел в Тарки раньше аварского хана.
— Султан-Ахмет-хан присылал мне своих гонцов, — смутившийся на мгновение владетель решил отвечать чистосердечно. — Он требовал, чтобы мы стали на его сторону. Я решил не нарушать клятву, данную мной Белому царю.
— Государь Александр Павлович, — Ермолов наклонил голову, — щедро жалует людей ему верных и жестоко карает изменников.
— Пока меня наказал брат аварского хана. Хасан, сидящий сейчас в Большом Дженгутае, послал своих людей через границу. Четыре моих аула стали добычей и частью Мехтулинского ханства.
— Разве у властителя шамхальства Тарковского нет надежных людей и храбрых воинов?
Шамхал помрачнел. Он не хотел признавать свою слабость, но и не видел способа показать силу.
— Трудно сражаться сразу со всем Дагестаном. Аварцы и мехтулинцы стали заодно. С ними поднялись акушинцы, каракатайгцы, табасаранцы. К ним может примкнуть и Сурхай из Казыкумыкского ханства. Этот прибой затопит шамхальство быстрее, чем воды Каспия.
— Штыки моих солдат надежнее, чем любая каменная стена, — отрубил четко Ермолов.
— Но даже их согнуло упорство каракайтагского уцмия, — напомнил шамхал.
Новицкому показалось, что у властителя блеснули глаза от радости, что он смог уколоть русского генерала. Против его ожидания, Ермолов не рассердился:
— Генерал Пестель не исполнил моего поручения. Он больше не появится в Дагестане. Я послал туда генерала Мадатова.
Шамхал вскинул голову:
— Этот человек отважен, силен и быстр. Он вихрем промчался по Табасарани. И я слышал, он выгнал уцмия из Башлы и посадил на его место сына покойного Али-хана. Он хорошо придумал — Эмир-Гамза еще горяч, но уже рассудителен. Его любит народ, его слушают беки. Из благодарности он будет верен России. Тогда я понял, что мои Тарки в безопасности, и стал ждать генерала Ермолова.
— Я радуюсь, когда меня встречают друзья, — усмехнулся Ермолов, — и доволен, когда меня не ожидают враги.
— В этом мире иногда трудно отличить хитрого врага от надежного друга.
— Я всегда считал властителя шамхальства надежным другом.
— И аварского Султан-Ахмет-хана тоже?
Ермолов не стал отвечать, только пристально уставился в глаза шамхалу. Тот, поколебавшись, продолжил:
— Султан-Ахмет-хан носит чин русского генерала. И получает деньги соответственно своему званию. Но в своей черной душе он думает только, как поскорее скинуть этот мундир.
— Пять тысяч рублей золотом — очень большие деньги. Белый царь рассчитывал, что хан Аварии будет служить верно и честно.
— Султан-Ахмет никому не будет служить. Он хочет, чтобы все служили ему. Он писал мне, что собирается освободить Дагестан, потом выгнать русских с обоих берегов Терека и утопить в реке Дон. Тогда он будет править Кавказом.
Ермолов задумался и несколько раз ударил костяшками правого кулака в ладонь левой руки. Шамхал следил за ним с затаенной тревогой.
— Очевидно, он считает, что Россия кончается сразу за Доном. Он ошибается. Я скажу тебе по секрету, как своему верному другу, — за той рекой Россия только-только и начинается. Это страна, в которую можно поместить и Аварию, и шамхальство, и Кубинское ханство, и Шекинское, Грузию, Турцию и Иран. И никто не заметит, что они забрали немного места.
— Ах, Ртищев, Ртищев! [39] — Ермолов обернулся к Вельяминову. — Как же он разбрасывался эполетами, деньгами да орденами. Султан-Ахмет-хан — генерал-майор русской службы. Измаил-хан — полковник. А казикумыкский Сурхай! Сколько раз этот разбойник нападал, бывал бит, просил прощения и прощался. На всех на них одной веревки не жалко…
Он вновь повернулся к шамхалу:
— Тебе и твоим подданным больше нечего опасаться. Я двинусь в Мехтулу, навестить Хасана в его ауле. Законные земли вернутся в границы шамхальства. Может быть, мы сумеем вознаградить и тебя за верную службу.
39
Генерал от инфантерии Николай Федорович Ртищев — предшественник Ермолова на посту главнокомандующего в Грузии.
Глаза властителя опять заблестели, но он постарался сдержаться и попробовал предостеречь Ермолова:
— За Мехтулинским ханством начинаются акушинцы. Они не подчиняются никому. Только своим беладам. Сто лет назад Надир-шах послал к ним своего сына. Акушинцы встретили его под аулом Чох. А после сложили две большие башни из голов и кистей сарбазов.
Ермолов громогласно расхохотался:
— Всего-то?! Один раз отшлепали персов и чванятся до сих пор? Да Котляревский бил иранцев любыми силами, в любом месте. Что нам все эти иранские львы и турецкие барсы. Пусть знают, разбойники, что на них теперь иду я — генерал-лейтенант Ермолов! А русские неприятеля не считают!.. Алексей Александрович, составь письма к Султан-Ахмету и этому вольному обществу. Хану объяви, что я исключаю его из службы, и более жалованья он от меня не получит. Поймет мошенник, что я не Ртищев! Главное же — пусть высылают нам аманатов. И аварцы, и акушинцы. Сроку им дай — три дня, и не более. На четвертый я отправлюсь к ним сам…