Каждый его поцелуй
Шрифт:
Лакей выдвинул для неё стул, и после того, как она села, Мур занял место слева от неё во главе стола. Он тут же наклонился к ней, будто они находились на светском званом ужине и он собирался конфиденциально сообщить ей интересную новость.
– Вы слышали, что хозяйки наконец-то подняли вопрос о шпагах на балах?
Грейс глубоко вздохнула. Слава богу, Мур решил ей подыграть и завёл безобидную беседу. Она принялась стаскивать перчатки.
– Правда? – спросила Грейс.
– Да. Наконец-то приняли решение, что если военный джентльмен намерен танцевать,
– Действительно замечательная новость, – ответила Грейс. – Какое облегчение! Теперь какой-нибудь лейтенант не сможет ткнуть в нас своими ножнами во время кадрили.
Как только слова сорвались с её губ, она поняла, как двусмысленно прозвучала фраза, и подавив смешок, отвернулась.
– Я мог бы сейчас высказать очень непристойный комментарий, – пробормотал Мур.
– Не надо. – Грейс покачала головой, сдёрнула салфетку со своей тарелки и прижала её ко рту, заглушая смех. – Не произносите ни слова.
К счастью, он повиновался. Через мгновение Грейс взяла себя в руки и вновь посмотрела на Мура.
– Я рада, – слегка кашлянув, сказала она, разглаживая салфетку на коленях, – что в свете наконец решили этот вопрос.
– Жизненно важный вопрос, я бы сказал. – Мур сделал паузу. – Особенно для добродетели дам.
Она бросила на него укоризненный взгляд, затем обратила внимание на лакея справа от себя. Когда слуга подал первое блюдо, Грейс уставилась в тарелку в полном замешательстве. Каша?
Сбитая с толку, она снова посмотрела на лакея, но его бесстрастное лицо ничего не выражало. Грейс опять опустила взгляд на суповую тарелку с серебряной окантовкой перед собой. Никакой ошибки. В ней была каша. Грейс перевела взгляд на Дилана в тот момент, когда слуга поставил перед ним тарелку с луковым супом-пюре. Мур рассматривал своё блюдо, и она не могла заглянуть ему в глаза, но заметила, как уголок его рта приподнялся. Внезапно она вспомнила свои собственные слова.
"Я в принципе предпочитаю простые блюда. Кашу. Отварную говядину с капустой".
На этот раз Грейс не смогла сдержаться, она разразилась смехом, который выплеснулся наружу, как вспенившиеся шампанское.
– Вы просто невозможный человек! – с трудом проговорила она между приступами смеха. – Как вы можете так меня дразнить.
Дилан оторвал взгляд от своего супа. Крошечная ухмылка исчезла, и на его лице появилось такое невинное недоумение, что она опять расхохоталась.
– Грейс, Грейс, – упрекнул он, – как вы можете такое говорить? Я всего лишь учёл ваши предпочтения.
– Давайте угадаю, на кухне меня ожидает ещё несколько полезных блюд? Возможно, отварная говядина с капустой? – предположила она, смеясь.
– Но вы и правда выразили предпочтение в пользу этого блюда.
– Выразила. Умоляю, скажите, какие блюда ждут впереди.
– На второе – хвост омара, моё любимое блюдо, хотя уверен, что вам оно не понравится. Я знаю, что вы не сторонник такой жирной пищи. Хотя, – он сделал паузу и посмотрел на неё, морщинки в уголках его глаз стали глубже, – я слышал, что миссис Марч всё-таки приготовила двух омаров. Она знает, как сильно я их люблю.
– Два хвоста омара для одного человека? Как экстравагантно.
– Разве нет? По-моему, миссис Марч приготовила для меня ещё седло ягнёнка и говядину, молодую морковь и спаржу. На десерт я попросил подать два моих любимых – лимонный торт и шоколадное суфле. Конечно, десерты вас точно не заинтересуют.
Она посмотрела на его луковый суп-пюре, потом на свою кашу.
– Полагаю, мне придётся пересмотреть свои гастрономические предпочтения и обратить внимание на ваши, – серьёзно сказала Грейс, прочистив горло.
– Правда? – Когда она кивнула, Дилан подал знак Осгуду. – Миссис Шеваль передумала, – сказал он.
Дворецкий и лакей сразу поняли, что Мур имел в виду, Осгуд махнул лакею в сторону двери столовой, и через несколько минут Грейс тоже подали тарелку охлаждённого лукового супа-пюре.
Она взяла ложку и улыбнулась.
– Знаете, какая ваша худшая черта?
– Прекрасная тема для разговора между друзьями. Продолжайте.
– Вы прохвост, и по всем правилам должны мне не нравиться. Но нет. Каждый раз, когда вы вызываете во мне отрицательные чувства, потом вы делаете что-то такое, что меняет моё мнение, – всё ещё улыбаясь, сказала она.
– Спасибо. – Он склонил голову набок, будто передумав. – Наверное.
Увидев его притворное сомнение, она улыбнулась ещё шире.
– Я понимаю, это сомнительный комплимент, но так и есть. Я хочу испытывать к вам неприязнь, но не могу.
– Почему вы хотите испытывать ко мне неприязнь?
– Потому что должна.
– Вы всегда делаете, что должны?
– Да, – соврала она.
– Если это правда, Грейс, то вы упускаете многое из того, что может предложить жизнь.
– Возможно, – ответила она, не упомянув, что уже видела многое из того, что могла предложить жизнь, и большая часть того не стоила. Грейс намеренно вернула разговор в русло светской беседы. – Сегодня утром я прочитала в "Таймс", что в настоящее время население Великобритании оценивается почти в четырнадцать миллионов человек.
Дилан со вздохом возвёл глаза к потолку.
– Грейс, пожалуйста, не заводите таких скучных тем. Давайте обсудим что-нибудь интересное. Политику, например.
Она улыбнулась, решив подыграть.
– Если вы настаиваете на столь увлекательной теме, я её поддержу. Ожидается, что билль о реформе парламентского представительства наконец будет принят Палатой лордов этой весной.
По ходу трапезы беседа превратилась в игру, в которой каждый пытался превзойти другого, предлагая для обсуждения как можно более скучные новости. К тому времени, когда подали десерт, они сошлись во мнении, что новость Дилана о том, как лорд Эш упал в обморок узнав, что его троюродная сестра, некогда отлучённая от общества, выходит замуж за торговца, выиграла. И Грейс, и Дилан признали это известие поразительным, когда лакей подал им шоколадное суфле и лимонный торт.