Казино «Бон Шанс»
Шрифт:
В ушах стоял гул. Сначала он решил, что это от потери крови, но потом с удивлением понял — гудит, работая на малых оборотах, мотор машины. Слабо светились стрелки и шкалы приборов на Торпедо, а в замке зажигания торчали ключи. Но где остальные, бывшие с ним в эту страшную ночь? Кажется, Мартынов успел выскочить из автомобиля? Может быть, он где-то рядом? Иван — живучий и везучий, он должен помочь ему!
Цепляясь за спинку сиденья, Леонид приподнялся и посмотрел назад — там вповалку лежали убитые. А где вторая машина, которая шла впереди?
Ее он увидел метрах в двадцати: она съехала с трассы и врезалась в кусты. Даже на расстоянии заметно: весь ее кузов испещрен дырками от полосовавших автомобиль очередей — они темными пятнами выделялись на фоне светлой краски. Явно, искать там кого-то из оставшихся в живых не имело никакого смысла, иначе они сами давно подошли бы к нему. Или позвали.
Кореец лег животом на сиденье и, помогая себе здоровой рукой, подтянулся, выглянув на другую сторону. Там лежал мертвый Мартынов. Значит, Леонид остался один: с переломанной ключицей, простреленной ногой и порванной пулей шеей. Надеяться не на кого, а если ждать помощи на дороге, то неминуемо попадешь в руки не только врачей, но и милиции. Последнего ему очень не хотелось. Лучше на время исчезнуть, особенно если враги уверены, что тебя больше нет. Но как это сделать? Уползти в кювет и замерзнуть там? Он и так весь дрожал от холода и слабости.
Превозмогая боль, Пак заставил себя вылезти из машины и, держась за крышу, доковылял до задней дверцы. Немного передохнул, пережидая приступ тошнотворной слабости, и потянул за рукав убитого охранника, вытаскивая его на дорогу. После некоторых усилий ему удалось это сделать. Забравшись на освободившееся место, он стал выпихивать оставшихся на другую сторону, благо двери машины открыты. Плевать на оружие, плевать, что они еще вчера ночью были твоими верными бойцами — теперь это просто трупы, нашпигованные свинцом, и он должен, просто обязан избавиться от них, если хочет уцелеть.
Наконец Пак остался один на заднем сиденье. Захлопнув дверь, он перебрался на другой край, вылез из машины и закрыл вторую дверцу. Теперь предстояло самое трудное — сесть на место водителя и попытаться вести автомобиль. Конечно, он очень послушен в управлении, но это когда ты цел и здоров. Удастся ли теперь справиться?
Прошло почти четверть часа, пока он сумел уместиться за рулем. Трасса расплывалась и двоилась перед глазами, работать педалями он мог только одной, здоровой ногой, поэтому поставив ручку коробки передач на малую скорость, выжал сцепление и тут же перебросил ногу на газ, едва сдержав вскрик от пронзившей его боли.
Получилось! Словно нехотя, автомобиль медленно покатился под горку, постепенно набирая скорость на покатом склоне шоссе. Леонид прибавил газу — впереди подъем, — и мотор загудел сильнее. Правда, он слышал в его гуле подозрительные постукивания и страшные всхлипы: уж не пробиты ли радиатор или, что еще хуже, бензопровод? Ну ничего, он потянет даже с пробитым радиатором — на улице холодно, мотор не успеет перегреться, поскольку ехать не так далеко. А если потом движок и заклинит — не велика беда! Лишь бы дотянуть до нужного места!
Временами ему казалось, что он едет не по шоссе, а трясется на огромной стиральной доске: так болезненно отдавалась в теле каждая неровность и без того отнюдь не идеально положенного асфальта. Потом начала наваливаться сонливая усталость, и руки едва держали баранку, но Леонид упрямо встряхивал головой, вскрикивал от боли в раненой шее и гнал машину к одному ему известной цели.
Проехав десяток километров — машина виляла на шоссе, словно за рулем сидел вдребезги пьяный водитель, — он свернул направо, к пригородному поселку городского типа. Только бы не попался по дороге какой-нибудь гаишник, и был свободен переезд через железную дорогу. Ждать, пока пройдет поезд, у него просто не хватит сил!
Видно, судьба хранила Пака — ему не попался на дороге ни патруль ГАИ, ни вообще какая-нибудь встречная машина, и переезд тоже оказался свободным. Сцепив зубы, он переехал через рельсы и, собрав остатки сил, покатил по центральной улице поселка к зданию больницы, выложенному из серого кирпича. Въехав в распахнутые ворота, Леонид заглушил мотор и упал головой на баранку, потеряв сознание.
Очнулся он оттого, что кто-то потряс его за плечо. Открыв мутные глаза, Пак увидел пожилую женщину в несвежем белом халате. Она с испугом смотрела на него, приоткрыв дверцу машины.
— Я думала, пьяный, — сказала женщина. — Кто вы, что случилось?
— Немедленно позовите главного врача, — тяжело роняя слова и стараясь, чтобы язык не заплетался, попросил он. — Позовите Николая Кимовича Пака! Я его брат! Родной брат! И не звоните пока в милицию. На меня напали. Позовите Пака!
— Господи, — охнула женщина. — Да никак это Леонид Кимович?..
Утром, как обычно часам к одиннадцати, Меркулов приехал в казино. Поставив машину на стоянку, вошел в здание и сразу направился в свою комнату, чтобы отнести кейс с прибором — нечего им мозолить глаза. Раздевшись, направился в приемную. Там, явно страдая от безделья, болтался один из телохранителей, но сам Пак еще не приехал. Зато Снегирев оказался на месте.
— Доброе утро, — заглянув в его кабинет, поздоровался Петр. — Какие на сегодня просьбы и пожелания?
— Доброе утро, — добродушно улыбнулся в ответ Сан Саныч. — Какие просьбы? Выкурите со мной сигаретку и побалакаем: прикинем, что нам сегодня предстоит сделать в первую очередь.
Меркулов вошел в кабинет, сел в кресло у стола и закурил. Снегирев откинулся на спинку кресла и только собрался начать давать указания, как в дверь бочком протиснулся Генкин.
— Что вам, Арнольд Григорьевич? — недовольно нахмурился Снегирев.
— Звонит Огиренко из банка, спрашивает Леонида Кимовича. Мы вчера брали у них деньги, и я просто не знаю, на каких условиях, поскольку договаривался сам Пак…
— Господин Пак, — небрежно поправил его Сан Саныч.
— Простите, сам господин Пак. Что мне отвечать?
«Хитрит, старая лиса, — поглядев в выцветшие глазки Арнольда, подумал Снегирев. — Умничает, хочет что-то вытянуть из меня. А вот хрен тебе, ласточка ты моя гомосексуальная! Ничего я тебе не скажу!»
— Если позвонит еще, передайте, что Леонид Кимович будет попозже. Или соедините его со мной.