Кевларовые парни
Шрифт:
— Не парь мозги. Тебе дали деньги — твое дело передать тому, кто придет.
— Оно конечно, но вы же понимаете, такая сумма…
— Где бабки?
— …Это такая сумма, что, я боюсь, Александр Сергеевич рассердится, если я ее отдам без расписки.
— Если не отдашь, он будет еще больше сердиться! Ну? — В грудь Деда упирается дуло «макарова». — Веди в закрома!
— Предупреждаю, это разбой. Вымогательство. Статья.
— Веди к бабкам, умник!
Дед, загородив кодовый замок сейфа, сосредоточенно набирает комбинацию цифр. Тяжелая дверца медленно отходит, открывая взгляду горку радужных упаковок.
Кожаный
— Вы уж пересчитайте, здесь такая сумма… — лебезит Дед. — В банке иногда ошибаются.
Двое деловито пересчитывают, виртуозно проверяя уголки банкнот — не «кукла» ли.
— Молодые люди, вы мне хоть расписочку бы, — ноет Дед. — Александр Сергеевич сердиться будет, я ведь всего неделю работаю, не хотелось бы неприятностей.
Теперь они должны сложить деньги в сумку. Хотя деньги, с какой стороны на них ни глянь, чужие, это занятие троицу увлекает. «Пора».
— Мужики, все пересчитали? — тон Деда резко меняется.
Они дергаются все сразу, небритый упирается взглядом в ботинки Деда, и тот еще успевает мысленно обматерить себя: как же он так лопухнулся?! На нем коричневые офицерские ботинки. При черном французском костюме. Забыл переобуться!
— Серый, он мент!
Это уже двойное оскорбление — негодование глушит чувство стыда.
— Ну, тогда… Атака!
Один из троицы — и с подготовкой у них слабо! — летит задом в кожаное кресло. Второй, с завернутой чуть не до затылка кистью, мычит, упираясь небритой рожей в финские обои.
На открывшуюся дверь Дед реагирует свободной ногой — третий злодей, схватившись за причинное место, с открытым ртом сгибается пополам и валится на пол. Он пытается набрать в легкие воздух, но дыхание ему не очень-то подчиняется.
Ворвавшимся по сигналу Олегу и Адмиралу остается считать потери противника.
— Тебе сколько раз говорить, чтобы следователю передавал нормальных людей, а не инвалидов? — воспитывает Деда Адмирал, выгружая из кресла первую жертву.
— Инвалид далеко не убежит, а сейчас это главное, насколько я понимаю. — Дед усаживается на прежнее место, с сожалением вырубает компьютер. — Давай теперь канцелярщиной заниматься. Ну, кто побойчей? Ты? Фамилия, имя, отчество. Не мне. Вон следователь уже папку раскрыл, приготовился. Да не тяни, мы сегодня из-за тебя без обеда остались.
— Поглядим, кто в следующий раз останется, — давит форс «Арафат». На морде — отпечаток рисунка обоев.
Дед оценивает предложенную ситуацию и печалится:
— Если лопухнусь, как сегодня, то, может, и я.
По коридору гуляли сквозняки. Под потолком унылыми сверчками трещали лампы дневного света. В дверях кабинета В.И. Олег едва не столкнулся с субтильным человеком в обвисшем пиджачке. Коломенская верста в роговых очках, галстук со съехавшим в сторону узлом на тонкой шее. Шелестящий голосок — «Извините…» — и мелкая рысь по направлению к лифту.
— Это что еще за боец невидимого фронта?
— Бери выше, Буратино с золотым ключиком, — усмехнулся В.И. — Некто Игорь Станиславович. Операции с недвижимостью.
— Сам пришел? Тот самый пахан, который посылал своих абреков за данью? И о чем он тебе рассказал?
— Все, о чем я его спрашивал. Чайник. Столько всего на себя повесил —
— Ты хочешь сказать, что новое поколение…
— Погоди про поколения, я еще про рудименты не досказал. И поручил он это дело своей службе безопасности, точнее, группе аморальной поддержки, то бишь «крыше», волкодавам из мытищинской команды… Естественно, под проценты с возвращенной суммы. Ну, хлопцев этих ты видел. Жесткие до патологии и с нецензурным выражением лица. Но это все-таки пешки. Прислуга. А новое поколение — это Панковы. Стратеги. Тактики. Умы. Чужими руками крошат и варят. Панков этот… Ни одной зацепки. Пока. Но всей шкурой чувствую: много разного у него за спиной. Суди сам: уходя из милиции, он якобы потерял и удостоверение, и пистолет. И — ничего. Стоимость компенсировал, на том и заглохло. Это ведь только в отношении чекистов уголовные дела возбуждают по факту утраты оружия. А милиция под статью о воинских преступлениях не подходит.
— Это почему же?
— А у них спецзвания: рядовой и начальствующий состав. Они к категории военнослужащих не относятся. Так вот о Панкове. В лавочке Горбунова эту службу безопасности фактически под него создавали. Службе он, правда, своим присутствием не надоедает. Два раза в месяц появляется: в аванс и в получку. Все остальное время чем занимается, как думаешь? Погоняй гемоглобин.
— Он как, порокам века подвержен? Ну там вино, женщины, деньги?..
— По первым двум пунктам так себе. Дилетант. А вот третий — это, пожалуй, главная страсть.
— Значит, неустанно наращивает первоначальный капитал. В полном соответствии с поощрительными призывами… Я верной дорогой иду, товарищ?
— Даже широко, можно сказать, шагаешь, осталось ответить на вопрос «как»?
— Рискну. Где наша не пропадала! С учетом сегодняшних безразмерных свобод, особенностей натуры и профессиональной специализации… Неужели ненавязчивый рэкет?
— И чего ты в загранку подался, когда таких сообразительных, как ты, на внутренних фронтах не хватает? — В.И. удовлетворенно потянулся.
— Загранку, шеф, не тронь. Вопрос, как говорит мой сосед, ниже пояса. Еще не зажило.
— Он что делает? Приходит, пугнет, пообещает отшить всяких так «контролеров», солнцевских и прочих, — и ему очередная «фирма» отстегивает оклад. Он двигает дальше — наращивать совместительство. С основными авторитетами договаривается, частично делится с ними. Тех, с кем не договорится, в зону сплавляет, связи-то прежние целы. По моим данным, только за последнее время человек восемь на северные курорты устроил. Особых поводов не ищет: в основном двести восемнадцатая — незаконное хранение огнестрельного оружия. Не перестроились еще многие.