КГБ в смокинге-2: Женщина из отеля «Мэриотт» Книга 1

Мальцева Валентина

— Ты от кого-то скрываешься?

— Скрываешься ты.

— А ты?

— А я пытаюсь сделать так, чтобы у тебя это получилось хорошо.

— Твои попытки что-то дали?

— Ты же жива…

— Действительно, я об этом как-то не подумала.

— Тебе не нужно думать об этом, Вэл. Это не твоя проблема.

— Это моя проблема, милый. Просто она стала твоей.

Какая разница, чьей она стала? — Юджин устало повел плечами и прикоснулся кончиками

пальцев к моей щеке. — Главное, что эта проблема существует, и ее надо решить. Все очень просто, Вэл. А ты по привычке все усложняешь.

— Ой ли? — Я обхватила его ладонь у своей щеки и крепко сжала ее.

— Не спорь со старшими, советская женщина! И чему тебя только учили в пионерской организации?

— Истинам.

— Истинам учит жизнь.

— Дурачок, это и была наша жизнь.

— И каким истинам вас учили?

— Сам умирай, но друга выручай.

— Потрясающе! А еще что-то умное?

— Учиться, учиться и учиться.

— Чему?

— Коммунизму, естественно!

— Здорово! Еще что-нибудь помнишь?

— А как же! Жить и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия!

— С кем бороться, родная?

— Неужели не понимаешь?! С такими типами, как ты, Милый. Потому что с нашими, как я поняла с возрастом, бороться совершенно бесполезно.

— Но это же несправедливо! — шепнул он мне на ухо.

— А почему, собственно, шепотом? — тихо поинтересовалась я.

— Я пытаюсь создать интимную обстановку.

— Как насчет того, чтобы сделать это в другом месте, причем прихватив меня с собой?

— Я не могу, Вэл! У меня работа!

— Твоя работа — быть со мной.

— Это не работа, милая. Это судьба.

— Меня охраняет много людей?

— Ага! — кивнул он. — Почти как Форт-Нокс. Все последнее время эти люди только тем и занимаются, что решают проблемы одной симпатичной воспитанницы пионерской организации имени Ленина.

— А ты?

— А я — в первую очередь.

— Ты решаешь мои проблемы на дне сточной канавы?

— А что, я на самом деле так плохо выгляжу?

— Не плохо, дорогой. Ты выглядишь отвратительно. Странно, как тебя вообще впустили в приличный отель.

— Я воспользовался грузовым лифтом.

— Неопрятность для мужчины — первый признак отсутствия успеха у женщин.

— Скажи мне еще что-нибудь приятное.

— Я тебя очень люблю, Юджин!

— Скажи еще раз. Только медленно.

— Я тебя о-бо-жа-ю. Я тебя боготворю! Я бы съела тебя целиком, если бы ты додумался в своей канаве принять душ.

— Это

правда?

— Под салютом всех вождей!

— Несмотря ни на что?

— Ты лежал в канаве не один?

— Как ты догадалась, дорогая?

— Ты мне изменил?

— Нет. Тот, с кем я лежал в канаве, был мужчиной. Причем очень грубым. Он постоянно матерился и говорил, что ненавидит русских.

— Тогда несмотря ни на что…

— Мне надо уходить, — он взял мою руку и поцеловал в ладонь.

— Я понимаю…

— Мне действительно надо, Вэл.

— Партия сказала «надо», комсомол ответил «есть!», — пробормотала я. — Везде одно и то же…

— Ты понимаешь, что я не имел права появляться здесь даже на эти несколько минут?

— С моим-то опытом конспиративной работы против таких, как ты?!

— Я очень скоро вернусь, Вэл.

— «Три мушкетера» читал?

— Читал.

— Помнишь, что сказал Атос, когда д'Артаньян, провожая служанку Кэтти в монастырь, пообещал им же соблазненной девушке, что скоро увидится с ней?

— Не помню.

— Он сказал: «Клятва игрока».

— Но я действительно скоро вернусь.

— Не жди от меня вопроса «когда?».

— Спасибо.

— Юджин, — я обхватила его колючие щеки и приблизила это усталое родное лицо совсем близко к своим глазам. — Ответь мне честно только на один вопрос: где я нахожусь? В очередной тюрьме?

— Вэл, побойся Бога! — Он подхватил меня на руки и прижал к себе.

— Отпусти, тебе же тяжело.

— С чего ты взяла?

— Тогда, в Праге, Витяня говорил, что я — перекормленная корова и что у него от напряжения что-то чуть не опустилось до колен.

— Он не уточнил, что именно?

— Да не помню уже, — пробормотала я, чувствуя, что невольно краснею.

— А я не помню, чтобы ты мне рассказывала, как Мишин носил тебя на руках.

— Юджин! — Я ткнулась носом в его колючую щетину. — Случилось страшное: ты меня ревнуешь!

— А я не должен ревновать?

— Как полноценный мужчина ты просто обязан ревновать меня. Но только не к Витяне Мишину.

— А к кому, милая?

— К этому номеру… — Я сделала левой рукой широкий жест, полностью охвативший ненавистную камеру со всеми коммунальными и прочими удобствами. — Ты уж прости меня за вульгарность, но эта обстановка меня уже трахнула. Еще немного, и я здесь рожу самым постыдным образом.

— Тебя внесут в книгу рекордов Гиннеса, — улыбнулся Юджин.

— Меня вынесут отсюда вперед ногами, дорогой.