Киреевы
Шрифт:
Сейчас Ляля едет к своей тетке в Москву погостить, а с осени будет жить у нее.
— После окончания института, — заявила девушка, — я обязательно буду путешествовать по Кавказу, Крыму, по разным городам Советского Союза. Я так и сказала моему жениху, — он ведущий актер музыкальной комедии. Постоянно жить мы будем только в Москве. В столице театры, вечера, масса развлечений! У нас же в провинции такая скука.
Киреев молча слушал и удивлялся: до чего же она пуста, эта девушка. Ему вспомнилась Тася, ока ровесница Ляли. Но как они непохожи друг на друга.
— Вы знаете Тасю Лукину? — поинтересовался Николай Николаевич.
Ляля недовольно поморщилась и сразу потускневшим голосом сказала:
— Конечно, знаю, я же с ней в одном классе училась.
— Хорошая она, правда?
— Кто? Тася? — презрительно усмехнулась девушка. — Ничего хорошего в ней нет. Одета, как мещанка, волосы всегда зализаны и руки шершавые. — Вы знаете, — добавила она, широко раскрывая свои и без того большие глаза, — Тася даже не умеет танцевать.
— Непоправимый грех! — «сокрушенно» покачал головой Киреев, — танцевать не умеет. Это, действительно, ужасно…
— А вы не смейтесь, — надула губки Ляля, — нетанцующая девушка мало интересна.
Николай Николаевич поспешил расплатиться с официантом. Вернувшись в купе, он извинился перед Лялей и лег отдыхать.
Утро было хмурое. Моросил мелкий дождик, похожий на осенний. На перроне, как всегда, было шумно и людно. Николай Николаевич дружески пожал руку комдиву, простился с Лялей и поспешил в Наркомат.
Там он узнал, что все материалы по самолету «К-1» переданы на консультацию крупному специалисту в этой области профессору Константину Михайловичу Стрельникову. Николай Николаевич взял его домашний адрес и поехал к нему на квартиру.
Профессор встретил Киреева приветливо.
— Ваш самолет — самолет будущего и притом недалекого будущего, — сказал Стрельников, изучая лицо своего гостя. — Расчеты правильны. У меня есть несколько замечаний по отдельным деталям, но это мелочи. И все же с постройкой такой машины придется обождать. Нет у нас пока таких моторов, которые бы подняли в воздух ваш гигант.
— Если нет сегодня — они обязательно будут завтра, — живо откликнулся Киреев. Он все время ждал, когда можно будет рассказать профессору о дизельных моторах Родченко.
Стрельников внимательно слушал, задавал вопросы.
— Это очень интересно, — сказал он, выслушав Николая Николаевича до конца, — на мой взгляд, молодой человек на верной дороге. Но моторов, необходимых для вашего гиганта, пока нет, значит, мы еще не имеем права приступать к его постройке. Советую изменить конструкцию: сократить полетный вес до тридцати — тридцати пяти тонн. Такие машины нам нужны, очень нужны. Моторы для них найдутся — того же конструктора Родченко. Его авиадизели в тысячу восемьсот лошадиных сил выпущены, правда, малой серией, но это не страшно. Конструкторы самолетов не особенно жалуют авиадизели, — говорят, с бензиновыми вернее и спокойнее. Ну, а для вас — они находка. Это будет переходная ступень, и вы накопите опыт.
— Я подумаю над вашим предложением, Константин Михайлович. — Кирееву нелегко было отказаться, да еще надолго, от воздушного гиганта, но он понимал: профессор прав.
Ушел Николай Николаевич почти убежденным: надо примириться с тем, что сначала придется построить самолет в четыре раза легче.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Наташа вышла из аудитории и осторожно закрыла за собой дверь. Длинный, пустынный коридор встретил ее полусумраком и прохладой. Несколько секунд она постояла неподвижно, словно раздумывая, что ей теперь делать? И тут же четкая дробь ее каблуков нарушила тишину.
У выхода девушка столкнулась со спешившими на экзамен подругами.
— Ну как? — в один голос спросили они.
— Константин Семенович сегодня явно не в духе. Я вытащила предпоследний билет. Хорошо его помнила — утром повторяла. А он начал меня по всему курсу гонять. Все же поставил «отлично». Но, по всему видно, не очень охотно. Когда возвращал мне зачетку, даже вздохнул.
— Это он от переполнивших его восторженных чувств, — засмеялась Лена. — Вероятно, ты его сердце пронзила своими блестящими знаниями. Признавайся!
— Брось свои шутки, Лена! — сердито сказала Валентина. — Нам сейчас отвечать. Смотри, плакать бы не пришлось.
— Вы с ответами не торопитесь. Я заметила, он любит, чтобы его вопросы обдумывали, — предупредила Наташа.
Она вышла на улицу и невольно зажмурила глаза от яркого солнечного света.
— Поздравляю вас, Наталья Николаевна! — раздался знакомый голос. Упругой походкой спортсмена подошел Глинский. Белая тенниска выгодно оттеняла покрытое легким загаром лицо. Инженер был необычайно оживлен и выглядел совсем юным.
Более часа он бродил взад и вперед около здания института, и каждый раз, как кто-нибудь выходил из подъезда, поспешно принимал небрежную позу человека, случайно остановившегося закурить. Наташа не знала этих подробностей, и все же появление Глинского тронуло ее. Впрочем, сейчас Наташу все трогало, все ей казались хорошими, добрыми. Она не смогла отказать Сергею Александровичу и согласилась поехать вечером за город на привезенном им из Германии сереньком «Оппеле».
…Автомобиль мчался вдоль крутого берега мимо тополевой рощи. Здесь на месте бывшего имения помещика Губина вырос богатый совхоз.
Не доезжая до новых совхозных строений, Глинский повернул вниз к реке и по недавно построенному деревянному мосту переехал на другую сторону. Теперь узкая дорога шла по пологому берегу, окаймленному зеленеющим камышом. Рядом широко раскинулись нескошенные луга. Над ними низко-низко висело заходящее солнце.
Глинский остановил машину:
— Правда, хорошо здесь?
Девушка с наслаждением вдохнула запахи полевых цветов, свежей травы и молча кивнула головой. Сейчас ей не хотелось говорить, хотя в начале прогулки она оживленно рассказывала Сергею Александровичу о своих институтских делах, о предстоящей поездке на врачебную практику в районный город, о дальнейших перспективах любимой работы. Глинский слушал внимательно, и Наташа чувствовала, что ему далеко не безразличны ее мечты.