Киреевы
Шрифт:
Радостно возбужденный, Сергей Александрович не сразу заметил, что Наташа вся сжалась:
— Почему ты остался в городе, Сергей, и свободно разъезжаешь на собственной машине? — в упор спросила она.
Глинский ответил жене спокойно, но в голосе его звучала скрытая обида:
— Ты же догадываешься, родная, — я остался здесь не по своей охоте. Мне были даны точные указания: если не удастся эвакуировать цехи, то я должен взорвать их. Но немецкие танки ворвались в город так неожиданно, что я временно потерял связь со своими людьми. Уйти, не выполнив задания, я не имею права. Я должен войти в доверие к гитлеровцам, чтобы получить возможность свободно бывать на заводе. Кое-чего я уже добился: меня назначили инженером. Остальное тебе должно быть ясно.
— Прости меня, — шепнула Наташа. — Кругом такой ужас, так все отвратительно, я совсем потеряла голову.
— Ты права: страшно и отвратительно, — повторил Глинский. — Но мы должны выполнить наш долг. Ты можешь во многом помочь. Тебе тоже придется играть роль. Нелегко будет, знаю…
— Найдем ли мы нашего Степу? Жив ли он? — голос Наташи сорвался, и она горько заплакала.
Машина мчалась по шоссе. Сергей Александрович, склонившись к рулю, старался скрыть, что происходит у него на душе. Он слишком хорошо знал свою жену и не надеялся, что она простит ему трусость. Оставался один выход: обмануть ее. Что будет потом, он старался не думать. Наташа как можно дольше не должна догадываться о его положении.
Дорогой Сергей Александрович предупредил Наташу о «квартирантах».
— Я постараюсь оградить тебя от разговоров с фашистскими офицерами, скажу, что ты больна…
Но Сергей Александрович напрасно рассчитывал на тактичность своих квартирантов. Несмотря на его просьбу не говорить с его женой на темы, которые могут ее волновать, фон Бринкен при первой же встрече в упор спросил Наташу:
— Как вы смотрите на то, что ваш муж работает у нас?
Наташа равнодушно посмотрела на него и вяло сказала:
— Я чувствую себя еще настолько плохо, что не имею возможности интересоваться делами мужа.
— Вы ответили совсем, как чистокровная немка, дорогая фрау, — весело рассмеялся подошедший в этот момент капитан Ауэ.
— А как вы смотрите, госпожа Глинская, на то, — продолжал спрашивать фон Бринкен, — что ваш брат тоже служит у нас?
Лицо Наташи побледнело.
— Вы ошибаетесь, господин обер-лейтенант! — Она с трудом сдерживала волнение.
— Ваш муж может подтвердить, — с усмешкой возразил офицер.
— Успокойся, Наташа, — попробовал вмешаться Сергей Александрович.
— Да, да, успокойтесь, дорогая фрау, — подхватил фон Бринкен. — Ваш брат прекрасно устроен, он переводчик господина коменданта. И только сегодня я слышал, полковник фон Роттермель очень доволен им.
Наташа поморщилась: уж очень нагло врал немецкий обер-лейтенант.
— Объясни мне, в чем дело? Почему этот Бринкен так странно говорил о Викторе? — спросила Наташа мужа, когда они остались вдвоем.
Растерянный, с трудом шевеля дрожащими губами, Сергей Александрович тихо ответил:
— Не сердись на меня, но ты еще такая слабая, я боялся расстроить тебя.
Сбиваясь и путаясь, он передал Наташе все, что узнал о Викторе.
Наташа не дослушала мужа до конца. Смертельная бледность залила ее лицо. Казалось, она не переживет этого страшного известия.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Наташа, еще не окрепшая после контузии, с трудом переносила новое потрясение. Лечивший ее врач потребовал, чтобы она хотя бы несколько дней провела в постели, ей нужен полный покой. Сергей Александрович был в отчаянии: Наташа потеряла так много сил, а впереди тяжелые дни в оккупированном городе. Столько мучений перенесла Наташа, выдержит ли? От одной мысли, что он может потерять жену, Глинскому становилось страшно.
«А где наш Степа, наш единственный сын? — думал Сергей Александрович. — Что с ним будет? Кто его приютит? Война только началась, неизвестно, когда она окончится. А я даже не имею права говорить с Наташей о нашем сыне. Нельзя ее волновать, но ведь она все равно думает о нем и о Викторе. Виктор… Не ожидал, не думал, что так получится…»
Глинский теперь избегал фашистских офицеров, особенно фон Бринкена. Его он считал прямым виновником Наташиной болезни. Ведь предупреждал, просил ничего не говорить о Викторе Кирееве. Этот негодяй тупица фон Бринкен мог убить Наташу своим сообщением.
Однако офицеры, казалось, совсем не обращали внимания на изменившееся к ним отношение инженера. Они чувствовали себя в квартире Глинского хозяевами. Уходили и приходили, стуча дверями, громкими голосами отдавали приказания своим денщикам, совершенно не считаясь с тем, что рядом лежит больная.
Иногда капитан Ауэ равнодушно спрашивал инженера:
— Как здоровье вашей жены?
Сергей Александрович благодарил вежливо, но сухо.
Наташа поправлялась медленно. Физическая слабость спасала ее от новых порывов отчаяния. Она постарела душой сразу на много лет и как-то отупела. Мучительны были мысли о сыне: что с ним, не навсегда ли она потеряла его? Страшно сознавать, что она и муж во власти фашистов, что ей придется ежедневно встречаться с ними, играть роль обывательницы, иначе она помешает Сергею выполнить задание. Страшнее же всего — Виктор изменник!
«Нет, не может быть! Он, Виктор, ее любимый брат… Они вместе росли. Она так гордилась им. Честный, прямой, смелый. И вдруг… Нет ли здесь ошибки?»
Но и эту последнюю надежду у нее отняли. Наташа услышала разговор офицеров в коридоре: фон Бринкен делился с капитаном своими впечатлениями о переводчике коменданта Викторе Кирееве.
— Ценный для нас человек! Правильно делает господин комендант, что дает ему офицерское звание. Я уверен, Киреев с честью будет носить мундир.
— Киреев не только самолюбив, но и мстителен. Он никогда не простит русскому командованию нанесенное ему оскорбление. Теперь он весь наш, — согласился Ауэ.
Позже Наташа узнала от мужа некоторые подробности ареста Виктора. Сергей Александрович надеялся, ей будет легче, если она узнает, что у Виктора были какие-то «смягчающие обстоятельства». И он рассказал, что Виктора арестовали по ошибке и трибунал незаслуженно приговорил его как дезертира к расстрелу. Виктор сидел в тюремной камере и ждал, когда приговор приведут в исполнение, оскорбленный несправедливостью, озлобленный.
Наташа снова металась в бреду. Сергей Александрович терпеливо ухаживал за ней, старался предупредить каждое ее желание, он готов был сделать для Наташи все, что было в его силах. Но чем можно помочь ей?.. Если бы она могла вдруг очнуться от этого страшного кошмара и убедиться, что в действительности ничего не было: Степа с ней, она не пленница фашистов и предательство Виктора тоже сон.