Киреевы
Шрифт:
Когда директор завода и Киреев были уже на полпути к заводу, мчавшаяся навстречу им машина заскрежетала тормозами и остановилась. Из кабины выскочила девушка, секретарь заводоуправления.
— Я за вами, за вами! — прокричала она на бегу, — замнаркома Петр Владимирович приехал!
— Так зачем же пороть такую горячку? Эх, и беспокойный у вас характер, Вера! — укоризненно покачал головой директор.
Заместителя народного комиссара авиационной промышленности они нашли в сборочном цеху. Рядом с ним стояли Родченко и известный конструктор планеров Алехин.
— Целой
Николая Николаевича обрадовал приезд замнаркома, которого он знал еще со времен гражданской войны. Не раз с помощью Петра Владимировича удавалось решать трудные вопросы.
«Как хорошо, что и Андрея привез! — подумал Киреев, — все о моторах выясним».
Николай Николаевич и Андрей давно не виделись. Родченко буквально не выходил из цехов моторостроительного завода. В последнее же время, судя по редким письмам, Андрей был в длительной командировке на заводе, где испытывался советский реактивный самолет.
— Ну, пропавшая душа, наконец-то ты появился. Рад, очень рад тебя видеть, — Киреев обнял Андрея за плечи.
В цехе неумолчно стрекотали пневматические молотки. Заканчивалась сборка огромного цельнометаллического самолета. Бригада подвешивала к массивному центроплану гигантские крылья. Большая группа рабочих еще собирала хвостовое оперение, а электрики уже устанавливали в пилотской кабине приборы. В огромном цехе стало тесно, так велика была машина.
«К-2», окруженный лестницами и монтажными площадками, для непосвященного мало еще походил на мощный воздушный корабль, но человек опытный уже различал не совсем обычные контуры огромной стальной птицы. Это была двухфюзеляжная лодка, присоединенная к центроплану и размашистому крылу. В передней части должны были разместиться шесть дизельмоторов.
Самолет был трехэтажный, разделенный на отсеки для груза. В верхнем этаже внутри центроплана находились помещения для экипажа и пассажиров и «святая святых» воздушного корабля — пульт управления. Туда-то и пробрались, не без труда, гости. Конструктор показывал им многочисленные приборы:
— Вот движущаяся диаграмма, отражающая работу дизелей. На этом зрительном индикаторе будет указываться местонахождение самолета… Часы покажут разное время — московское, пункта назначения и в точке нахождения машины. А это…
Когда закончили осмотр самолета, все прошли в кабинет директора. Разговор зашел о военных действиях. Вести с фронтов приходили одна лучше другой, родная земля очищалась от захватчиков.
— Наша авиация, — говорил Петр Владимирович, — добилась уже полного господства в воздухе. О Покрышкине слышали? Когда он вылетает, гитлеровцы передают в эфир: «Ахтунг, ахтунг, Покрышкин!», и все их прославленные ассы удирают без оглядки. Стали мы, наконец, хозяевами в своем небе! А теперь вот скоро и реактивные истребители появятся у нас.
— Как прошли их испытания? — спросил Киреев.
— Пока не все еще идет гладко, но уже ясно — в авиации наступает новый век — реактивный. Не исключена возможность, что все винтомоторные самолеты сойдут со сцены.
— Так ли? — недоверчиво переспросил
— Рано еще, конечно, выносить приговор, но несомненно, что реактивные моторы окажут влияние на винтовые, вот и Андрей Павлович кое-что уже придумал.
Киреев насторожился: «Вот в чем, значит, дело!»
— Неплохо, совсем неплохо придумал Андрей Павлович, — продолжал заместитель наркома, — он внес ценное дополнение к своей конструкции дизельного двигателя… Моторы по существу остаются теми же, но все тепло, которое выделяет мотор во время работы, собирается в специальную трубу и используется для увеличения мощности двигателя.
— Реактивная труба к дизелю? — спросил Киреев.
— Реактивного в этом маловато, — вставил смущенный Андрей.
— Во всяком случае, — продолжал Петр Владимирович, — примерно сто сил к мотору добавится. А это что-нибудь да значит. Помните, был у нас самолет «Конек Горбунок» с мотором в сто сил, неплохо по тем временам летал, да еще триста килограммов груза брал.
Николай Николаевич не выдержал.
— Вы сами видите, что творится на заводе, — волнуясь, заговорил он. — Одна машина в сборочном, другую скоро снимут со стапелей, а моторов нет. Дайте сейчас обычные дизели. Вы их, Петр Владимирович, обещали прислать еще в прошлом месяце. Хоть останавливай работу.
— Не к чему останавливать работу, — засмеялся замнаркома. — На днях получите пятнадцать дизелей по шесть тысяч сил, вчера мне об этом сообщили. А пока вы будете испытывать свою машину, придут новые моторы с реактивной трубой. Долго их ждать не придется, всего лишь месяц — полтора… Не так ли, Андрей Павлович?
Родченко молча наклонил голову.
У Киреева загорелись глаза. Он готов был расцеловать Петра Владимировича. Тот понял состояние конструктора и, дружески улыбаясь, добавил:
— Поговорим о предстоящих испытаниях. От генерала Головина я знаю, что подполковник Соколов на днях явится в ваше распоряжение. Может быть, вам еще кто-нибудь нужен?
— Если можно, откомандируйте летчика Мартьянова и бортмеханика Морозова. Они летают на самолете Соколова. Морозов отлично знает дизели…
Замнаркома сделал отметку в блокноте:
— Согласен. Теперь вы удовлетворены?
— Спасибо! — ответил обрадованный Николай Николаевич. Юрий, Морозыч, славный «боксер» Мартьянов — им он охотно вручит судьбу своего «К-2».
— Вас, наверное, интересует, в каком положении дела с планерами? — спросил замнаркома. — Товарищ Алехин все расскажет.
Николай Николаевич давно знал конструктора планеров Алехина. Это был настоящий энтузиаст безмоторных полетов. Еще в 1932 году Алехин провел первый воздушный поезд в составе самолета «У-2» и планера собственной конструкции из Москвы в Крым.
Киреев вспомнил об Алехине, как только получил разрешение на строительство своего грузового самолета-гиганта. Задумав его проект еще задолго до войны, Николай Николаевич в своей работе следовал славным традициям русских конструкторов, создавших первые в мире многомоторные воздушные самолеты — летающие вагоны. «А теперь пришло время пустить в воздух летающие поезда», — сказал он сам себе.