Кирклендские услады
Шрифт:
– Ну, сейчас от них ничего не осталось.
– Ошибаетесь.
– Придется взять себя в руки, чтобы оправдать ваше высокое мнение.
Наш разговор принял шутливый оборот, что явно пришлось по сердцу Саймону; я же поражалась, откуда у меня взялись силы поддерживать подобный тон, забыв о лежавшем на моей душе тяжком грузе подозрений; но, так или иначе, я приободрилась.
– Да уж будьте добры, – сказал Саймон, – а я вам помогу.
– Спасибо, Саймон.
Он пристально посмотрел мне в глаза, словно желая сказать что-то. Мы оба были готовы вступить в новые отношения – восхитительные,
– Бывали минуты, когда у меня голова шла кругом, – пожаловалась я. – Я не знала, кому можно доверять.
– Теперь вы будете доверять мне.
– Звучит как приказ, – улыбнулась я. – Впрочем, как и все ваши высказывания.
– Это и есть приказ.
– Вы считаете себя вправе приказывать мне?
– Да, принимая во внимание... м-м... все происходящее, считаю.
Мне не хотелось никуда ехать, словно я нашла наконец тихую пристань, где могу успокоиться и испытать счастье. Позади остался унылый Ворствистл с его мрачными тайнами, впереди меня ждали Кирклендские Забавы, и где-то неподалеку от них маячил отцовский дом. Но здесь я была вдали от угроз и опасностей, и здесь готова была остаться навсегда.
В ту минуту я не сомневалась, что люблю Саймона Редверза, а он любит меня. Неожиданное открытие, сделанное в неподходящем месте: на продуваемой ветром проселочной дороге неподалеку от сумасшедшего дома.
Однако не было ничего удивительного в том, что я полюбила именно Саймона: он чем-то напоминал Габриеля, но Габриеля, лишенного слабости и неуверенности в себе. Рядом с Саймоном я поняла, что заставило меня выйти замуж за Габриеля. Я любила его, ибо существует много родов любви: жалость – это любовь, стремление защитить – тоже любовь. Но любви глубокой и страстной мне испытать не довелось, хотя я знала, что подлинная любовь должна иметь много граней, что истинное наслаждение – пройти все фазы любви, обогатить свои чувства, делая их с годами все глубже и сильнее.
Но время для этого еще не пришло. Меня ждали совсем другие переживания. Мне предстояло избавиться от своих страхов и произвести на свет ребенка, и бесполезно было заглядывать слишком далеко в туманное будущее.
Тем не менее одной мысли о том, что Саймон со мной, было достаточно, чтобы мое сердце пело.
– Ну хорошо, – проговорила я, – жду дальнейших приказаний.
– Прекрасно. Первым делом мы отправимся в гостиницу, что в миле отсюда, и хорошенько подкрепимся.
– Я не смогу проглотить ни куска.
– Вы забыли, что это приказ.
– Но мне противно даже думать о пище.
– Там есть уютная маленькая комнатка рядом с общим залом, в которой хозяин принимает избранных гостей. Я как раз такой гость. Их фирменное блюдо – пудинг из говядины с грибами, просто объеденье. К нему мы закажем кларет, хозяин сам принесет бутылку из погреба. Уверен, вы не устоите.
– Что ж, составлю вам компанию и посмотрю, как вы будете наслаждаться обедом.
Он снова взял мою руку, приподнял, словно желая поцеловать, потом пожал и улыбнулся. Мы покатили дальше по дороге, ледяной ветер дул нам в лицо, зимнее солнце бледно светило, выныривая из-за облаков, и, поверите ли, я была почти счастлива.
К собственному удивлению, я съела немного фирменного пудинга и выпила бокал кларета, который меня согрел. Саймон был практичен, как всегда.
– Так, – объявил он, – теперь вы напишете своему отцу и потребуете, чтобы он открыл вам правду. Но запомните: какой бы ни оказалась эта правда, мы не станем падать духом.
– Даже если это действительно моя мать?
– Даже если и так.
– Давайте рассуждать логически, Саймон. Если моя мать сумасшедшая, а я вижу привидения и совершаю странные поступки, какой напрашивается вывод?
– Мы же договорились, что привидений не бывает, – мягко напомнил он.
– Согласна. Как мне благодарить вас и вашу бабушку за поддержку?..
– Не стоит благодарить нас за то, что мы имеем собственное мнение, Кэтрин. Если бы нам только удалось схватить этого монаха за руку в прямом и переносном смысле, этого было бы достаточно, чтобы доказать вашу правоту. Судя по всему, у него есть укрытие, в котором он прячется. Надо отыскать это место. На будущей неделе начинаются рождественские праздники, и мы с бабушкой проведем два дня в Забавах. Воспользуюсь этим шансом и попытаюсь найти его нору.
– До будущей недели еще так далеко...
– Ну, не так уж.
– А если за это время случится что-нибудь еще? После недолгого раздумья Саймон сказал:
– Если вы снова увидите монаха, никому об этом не говорите. Он появляется специально, чтобы вы всем об этом рассказывали и казались сумасшедшей, – так не доставляйте ему такого удовольствия. Продолжайте запирать на ночь двери, чтобы он не застал вас врасплох. Насколько я понял, с тех пор, как вы стали запираться, «видения» прекратились? Это очень важно. Скоро вы получите ответ от отца, – не расстраивайтесь, каким бы он ни был. Я никогда не верил в наследственность – мы сами распоряжаемся своими судьбами.
– Постараюсь запомнить это, Саймон.
– Постарайтесь. Настоящее и будущее в наших руках. Взгляните на это так: сейчас население Англии раз в десять больше, чем несколько веков назад. То есть, покопавшись в наших родословных, можно прийти к выводу, что все мы когда-то давно состояли в родстве. В каждой семье были мерзавцы и святые, сумасшедшие и гении. Поверьте, Кэтрин, каждый человек – самостоятельная личность, каждый лепит себя по своему усмотрению.
– А вы, оказывается, философ, – заметила я. – Вот бы никогда не подумала. Вы казались мне таким практичным, здравомыслящим, прямолинейным, совершенно лишенным воображения, а следовательно, и сострадания.
– Это маска, которую я ношу. Мы все носим маски, не так ли? Я – жесткий, хитрый, грубый тип, у которого что на уме, то и на языке. Но это лишь внешняя оболочка – не слишком привлекательная, как вы заметили еще при первой нашей встрече. Самоуверенный наглец, не любящий оставаться в дураках и потому стремящийся оставить в дураках окружающих. Не стану отрицать, отчасти я таков, а может, даже хуже. Но человек – сложное создание, в нем соединяется несоединимое... – Он покосился на меня. – Что до женщины, то она еще загадочнее мужчины.