Китай, Россия и Всечеловек
Шрифт:
Согласно Шеллингу: «В первый период господствует только судьба, то есть совершенно слепая сила… К этому периоду истории – его можно назвать трагическим – относится исчезновение блеска и чудес древнего мира, падение тех великих империй, о которых сохранилось только слабое воспоминание… Во второй период истории то, что называлось „судьбой“, то есть совершенно слепой силой, открывается как природа, и этот закон природы… постепенно привносит в историю хотя бы механическую закономерность… в третий период истории то, что являлось нам в предшествующие периоды в виде судьбы или природы, раскроется как провидение , тогда станет очевидным, что даже то, что казалось нам просто вмешательством судьбы или природы, было уже началом открывшегося, хотя и несовершенным образом, провидения… История в целом есть продолжающееся, постепенно обнаруживающее себя откровение абсолюта». [471]
С Шеллингом перекликаются мысли русских философов. «История мира – это органический процесс, и, как бы зло ни торжествовало в промежуточных фазах, его конец, к которому придет он, будет окончательной и вечной победой Добра». [472] Николай Бердяев, посвятивший свои работы Свободе, видел спасение в наступлении эпохи Духа Святого. «Божественная мистерия Жизни и есть мистерия Троичности. Она совершается вверху, на небе, и она же отражается внизу, на земле. Повсюду, где есть жизнь, есть тайна Троичности… Бытие было бы в состоянии нераскрытости и безразличия, если был бы один. Оно было бы безнадежно разорванным и разделенным, если бы было только два. Бытие раскрывает свое содержание и обнаруживает свое различие, оставаясь в единстве, потому что есть три». [473]
Задолго до набравшей силу философии Иоахим Флорский говорил о трех стадиях всемирной истории в соответствии с тремя ипостасями Бога. «Первая – старозаветная эпоха, когда Бог раскрывается человеку как властный господин… В новозаветное время, после пришествия Христа, отношения меняются, превращаясь в отношения Отца и дитя. Грядущая же эпоха, согласно Флорскому, эпоха Святого Духа, – есть эпоха любви между Богом и человеком», – напоминают в своей пронзительной книге сибирские ученые. [474] Но не удивительно также, что в 1215 году официальная церковь осудила учение Иоахима Флорского как еретическое, и понадобилось почти восемь веков, чтобы вечная Идея получила философское обоснование.
В Третьей эпохе, согласно Бердяеву, будет торжество Этики Творчества, пробужденного человека, Теурга: в первую эпоху существовала этика закона (Ветхозаветного), во вторую – этика благодати, любви (христианство). Уже в «Смысле творчества» Бердяев говорит: религия проходит через три эпохи – откровение закона (Отца), откровение искупления (Сына), откровение творчества (Духа). Но все три эпохи сосуществуют, каждая выполняет свою миссию в определенное время. Это позволяет человеку восходить к Духу, стать Со-творцом, Теургом: Бог стал человеком, чтобы человек стал Богом. В этом «смысл творчества», которое заложено в человеке, и он осуществится, когда человек найдет себя. А найти себя он может, заглянув в себя, став самим собой.
Под стать христианскому единству – нераздельному и неслиянному – мысль Чжуан-цзы: «Разделение без отделения и есть Жизнь». Поистине, «Великий ум един». А что форма выражения различна: одни доказывают словом, другие почти не прибегая к словам, – так и эта разница соответствует закону Целого. У одних «Вначале было слово, и слово было Бог» (Ин., 1), у других, у китайцев, вначале был Образ (Сян); в Индии вначале был Звук – Аум. В буддизме, согласно Мадхьямике, высшая Реальность может быть выражена только в молчании. Слова Будды бессловесны (Ланкаватара сутра) – невыразима извечная природа сущего.
Великие умы приближали исход, однако в реальной жизни, по инерции, все еще властвует массовое сознание. Изжившее себя выполняет противоположную функцию, отпадая от Моральной Основы, на которой все держится. Неугомонная линия, набирая скорость, приводит к избыточной информации, которая деструктивна. Пренебрежение качеством жизни оборачивается «царством количества» (по Рене Генону), «тиранией момента», как назвал свою книгу норвежский антрополог Томас Эриксен. Чем больше человечество создает машин для экономии времени, тем более впадает от него в засвисимость. «Похоже, мы скоро станем рабами технологий, которые должны были сделать нас свободными.
В эпоху избыточной информации практически невозможно додумать до конца ни одной мысли. Не только мыслить невозможно на скорости, но и сопереживать, испытывать те чувства, которые делают человека человеком». [475] Как бы в насмешку время продолжает набирать скорость, и уже не человек распоряжается временем, а время распоряжается человеком. Главы книги Эриксена так и называются: «Фрагменты заменяют целое», «Все обесценивается», «Суета исключает длительность». « Когда время дробится на очень короткие отрезки, то прекращает свое существование как длительное. Единственное, что мы получаем взамен, – это „безумный“ момент, который остается неподвижным на огромной скорости». И эпиграф: «Мгновения сморщиваются, как шагреневая кожа, и этот процесс приведет к тому, что от удушья погибнут и свобода, и мысль. Ведь моменты физического времени бесструктурны и пусты, но пережитые мгновения всегда имеют структуру и содержание». [476]
Не могло быть иначе, если сам человек отпал от вечности, от вечных ценностей. Отпав от вечности, отпал от Божественной сущности, и все пошло не туда, утратило Путь. И время, в отместку, отпав от своей Прародины, восстало против человека. Все ценности выворачиваются наизнанку, жизнь теряет смысл. Все превращается в стихию, и сам человек – выпадает из Бытия. Превращается в стихию само движение, отпадая от покоя, теряет связь с вечностью, не меняя направления, коллапсирует.
Потому и бунтовали философы против ложно понятого прогресса: «Земной дух человечества, пошедшего по пути змия, загипнотизировал человека заманчивой идеей прогресса и грядущего в конце прогресса земного рая, и так обольщен был человек, что не заметил безумия своего служения прогрессу». Бердяев назвал пресловутый прогресс «химерой», распознав причину падения: «Вся человеческая энергия направлена вовне, на создание несовершенной, дурной множественности, на поддержание прогресса, закрепляющего закон тления, а не внутрь, не в глубь вечности, не на победу над смертью и завоевание всеобщей, полной и вечной жизни», – писал Бердяев в 1922 году, до изгнания из России.
Но и в наше время поэт вынужден напомнить: «Все прогрессы реакционны, // Если рушится человек» (Андрей Вознесенский). А причина все в той же логике. Говоря словами Юнга: «Нет никакой надобности насиловать логику, так как односторонность заключается в посылке». Значит, нужно изменить посылку, понять наконец природу сознания: Дао, которое ведет к Благу, исключает одномерное мышление. [477]
Когда Инь-Ян в равновесии, рождается Третье – вертикальный вектор. Горизонтальные связи, сколь бы ни множились, не меняют качества жизни. Вертикальная ось, соединяя Землю с Небом, выводит человека к Духу. Следуя Срединным Путем, избегая крайностей, человек становится Триединым с Небом и Землей. «Велика и необъятна „Книга Перемен“! В ней есть Небесное Дао, есть Дао Человека, есть Дао Земли. Сдвоив эти Три, получаем шесть. Но шесть не что иное, как Триединое Дао» (Сицычжуань, 2, 10).
Человек – вместилище Духа, потому равновелик Небу, осуществляет его волю на Земле; вошедший в Троицу становится Всечелове-ком. «Великий человек соединяет свое Дэ с Небом и Землей; свой свет – с Небом и Землей; живет в ритме четырех времен года», – сказано в комментарии к И цзину «Вэньянь-чжуань». Это «Человек Истины» (Чжэнь жэнь), воплотивший дэ Искренности. «Назначение человека – обретая духовность, просветлять сущее» (Сицычжуань, 1, 12). В этом едины даосы, конфуцианцы и буддисты. Недаром их учения называют Триединым (Сань-цай).