Китайская головоломка [другой перевод]
Шрифт:
— Я знаю. Это были обычные номера.
— Они никогда не были номерами.
— Хорошо. Делайте то, что должны. Мир во всём мире.
— Говорить просто, — пробормотал Ремо. Он заглянул в чёрные глаза таксиста. — Мне очень жаль, приятель.
Затуманенный мозг шофёра начал осознавать тот факт, что гринго всё ещё жив, затем он сказал:
— Ты заслужил жизнь, гринго. Заслуживаешь жить.
— Спокойной ночи, приятель, — мягко сказал Ремо.
— Спокойной ночи, гринго. Возможно, встретимся в следующий
— До следующего раза, мой друг, — сказал Ремо и отправил его в иной мир.
— Вы уверены, что он мёртв? — спросил Смит.
— Можете убедиться сами, — сказал Ремо, выпихивая тело таксиста из машины и берясь за руль. — Садитесь, — велел он грубо.
— Не надо грубить.
Ремо завёл автомобиль и подал назад, проехав по нескольким телам в попытке обойти обе машины, а затем вырулил на тёмную дорогу. Он набрал скорость и промчался к шоссе, ведущему в аэропорт. Ремо вёл машину не так, как ведут себя за рулём обычные люди, — ни слишком быстро, ни слишком медленно. Ремо держал скорость как компьютер, не зная особенностей машины, которую вёл.
В машине пахло смертью. Но не запахом разлагающейся плоти, а тем, что Ремо научился распознавать. Человеческим страхом. Он не знал, остался ли этот запах после водителя или исходил от Смита, который тихо сидел, забившись в угол.
Когда он остановился в аэропорту, Смит подытожил:
— Это тот вид бизнеса, который иногда вызывает тошноту.
— Они бы сделали с нами то же самое. Что вызывает тошноту, так это то, что мы живём за счёт гибели других. Я, возможно, ещё встречусь с вами, а может быть, и нет, — произнёс Ремо.
— Желаю удачи, — сказал Смит. — Мне кажется, мы начинаем наше дело без элемента внезапности.
— Что заставляет вас думать так? — спросил Ремо, громко рассмеявшись. Его вопрос был риторическим. Смит уже взял свой багаж и направился в аэропорт.
А Ремо поехал обратно в «Националы).
Ему предстояла трудная беседа с Чиуном. Гораздо легче было погибнуть на той тёмной дороге. Именно маленький отец однажды сказал ему:
— Всегда легче умереть. Для того, чтобы жить, требуется отвага.
Хватит ли у Ремо отваги сообщить Чиуну, что он будет служить орудием установления мира с Китаем?
ГЛАВА 7
Она была очень маленькой девушкой в слишком свободном сером плаще. Из рукавов высовывались хрупкие тонкие руки, запястья которых терялись в огромных манжетах. Обе руки крепко держали небольшую книжицу в красном переплёте.
Она носила большие круглые очки в массивной оправе, которая лишь подчёркивала нежные линии её овального, яйцевидной формы, лица, делая его более хрупким и миловидным. Её чёрные волосы были аккуратно зачёсаны назад и разделены прямым пробором.
Казалось, ей было не больше тринадцати лет; она явно плохо переносила путешествие по воздуху и была напугана. Она неподвижно сидела в переднем отсеке реактивного самолёта компании «ВОАС», упрямо глядя перед собой.
Ремо и Чиун прибыли в аэропорт «Дорваль» в Монреале за полчаса до прибытия самолёта. Чиун вошёл на борт лайнера первым, в строгом деловом костюме с золотым значком, на котором были указаны фамилия и должность. Как только они миновали стюардессу, Чиун показал на укачавшуюся в воздухе девушку и заявил:
— Это она. Она и есть это чудовище. Их можно узнать по запаху.
Он подошёл к девушке и сказал ей что-то, как подумал Ремо, на китайском языке. Девушка утвердительно кивнула головой и ответила ему. Затем Чиун сказал что-то, явно похожее на ругательство, и предъявил девушке свой значок.
— Она хочет видеть и твой значок, эта маленькая шлюха из свинарника, Возможно, чтобы украсть его. Весь её народ — это одни сплошные воры, ты ведь это знаешь.
Ремо показал свой жетон и улыбнулся. Она взглянула на фотографию на удостоверении, а затем на Ремо.
— Нельзя быть слишком беззаботной, — сказала она на великолепном английском языке. — Не сможете ли вы проводить меня в дамскую комнату? Я не очень хорошо себя чувствую. Но я справлюсь с этим. Точно так же, как вынесла грубость и реакционные, злобные измышления собаки, сопровождающей вас.
— Куча дерьма, — ответил Чиун. Его карие глаза горели ненавистью.
Девушка самостоятельно поднялась из кресла, и Ремо помог ей спуститься по трапу, в то время как она боролась со своим слишком длинным плащом.
Чиун следовал за ними, явно чувствуя себя неловко. На нём были чёрные армейские ботинки, а борода коротко подстрижена. В своё время Чиун буквально поразил Ремо своей резкостью — тот впервые задал ему вопрос про Китай. Тогда Ремо ещё не знал, что не стоит слишком болезненно реагировать на выходки Чиуна.
— Я могу и читать по-английски, — сказала девушка. — Чтобы уничтожить империализм, нужно знать его язык.
— Правильно думаете, — согласился Ремо.
— На какой-то период времени вы можете быть железным тигром, но в конечном счёте всё равно окажетесь бумажным тигром. В конечном счёте железным тигром окажется народ.
— Ничего не могу возразить против этого, — сказал Ремо. — Вот дамская комната, — указал он на знак, который она пропустила.
— Спасибо, — сказала девушка и вручила ему маленькую книжку в красном переплёте. — Храните её, как свою собственную жизнь.
— Конечно, — ответил Ремо, беря книжку в пластиковой обложке.
Затем она повернулась и, всё ещё закутанная в слишком широкий плащ, промаршировала в дамский туалет. Ремо мог поклясться, что, прежде чем войти внутрь, она вытащила из кармана кусок туалетной бумаги.