Киви
Шрифт:
В том же 1840 году были основаны города Веллингтон и Окленд, а в 1850 году — Крайстчерч. Можно считать, что примерно с этого времени история Новой Зеландии перестала быть частью истории Полинезии. Она пошла по своему особому пути.
В магазине было полутемно. Мы заглянули в приоткрытую дверь. У прилавка стоял облаченный в зеленоватый сюртук мужчина, а рядом с ним — молоденькая девушка с локонами до плеч, в длинном платье с кринолином.
В витрине соседнего магазина была выставлена обувь явно старомодного фасона: лакированные сапоги с отворотами, атласные туфли. На двери висело объявление. В нем сообщалось
Мы двинулись дальше — мимо аптеки, мимо лавок и жилых домов. Через их раскрытые окна виднелись то старомодная мебель, то полки с темными бутылями, замысловатыми флаконами, старинными жестяными банками, мелькали неясные фигуры людей…
Необыкновенная тишина царила вокруг. Обитатели домов, хозяева лавок, казалось, застыли в своих позах.
Улочка, по которой мы шли, вывела нас на площадь. Там неподвижно стояла лошадь, запряженная в элегантный экипаж. «Совсем как у Диккенса!» — невольно подумалось нам. Все здесь было похоже на Англию, знакомую по книгам великого романиста. Но это была не Англия. Мы шли по одной из улиц Крайстчерча, Крайстчерча 1860 года.
Сотрудники Крайстчерчского музея приложили немало умения, чтобы дать представление о родном городе, каким он был столетие назад. Все — от вывесок магазинов, на которых красовались имена их тогдашних владельцев, до деталей быта — было призвано передать атмосферу того времени.
Но почему город, расположенный «down under» (там, внизу»)[7], отделенный от Англии океанами и морями, выросший на островах, природа которых так отличается от английской, — почему он как две капли воды походил на любой провинциальный город Англии?
Дело тут не только в том, что Крайстчерч строили выходцы из Англии. Они строили и австралийские города. Но первыми английскими поселенцами в Австралии были ссыльные, люди, чувствовавшие себя отвергнутыми родиной и потому не слишком заботившиеся о перенесении в новые места всего английского. Эмиграция же англичан в Новую Зеландию была добровольной.
Пускаясь в путь на край света в поисках лучшей доли, английские поселенцы сохраняли в сердцах глубокую привязанность к родине, которую они покидали навсегда. Они мечтали о «новой Англии», во всем похожей на старую, — но лишенной тех пороков, которые и заставили их ее покинуть. И хотя им не удалось создать страны, свободной от пороков, свойственных капитализму, в одном они преуспели: Новая Зеландия стала самым английским из всех заокеанских владений Великобритании. До сих пор некоторые новозеландцы, говоря об Англии, называют ее «мать-родина», а многие новозеландские города разительно напоминают города Англии и Шотландии.
Однако это внешнее сходство тоже по сути дела относительно. Новая Зеландия глубоко отличается от Англии. Это страна, в которой живут два народа: пакеха и маори, страна, в которой сложилась своя, отличная от английской культура, страна с собственной историей и собственными постепенно складывающимися традициями. Новой Зеландии так и не суждено было стать «Англией южных морей».
ПО СЛЕДАМ ДЕТЕЙ КАПИТАНА ГРАНТА
ОКЛЕНДСКИЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ
«Южный Коринф»
«ЛАНДИЯ… ландия… Зеландия!» —
Окленд, тот самый Окленд, куда они так стремились, но куда им так и не удалось попасть, был первым городом, с которым мы познакомились. Этот город был во времена Жюля Верна и остается поныне «воротами» Новой Зеландии.
* * *
Наше первое утро в Окленде было солнечным, но ветреным. Свежий ветер с океана, казалось, насквозь продувал город. На Маунт Идене, одном из нескольких холмов, возвышающихся над Оклендом, он с особым упорством срывал с нас шляпы и даже пытался снять плащи. С этой самой высокой (около 200 метров) точки города открывалась широкая панорама. Хорошо был виден весь центр Окленда с его многоэтажными зданиями и неширокими улицами, плавно спускающимися к заливу Ваитемата. Улицы переходили в причалы, и пришвартованные там океанские суда стояли прямо рядом с домами. Порт Окленда непосредственно смыкается с деловым центром города.
Серебристую гладь залива перерезала ажурная арка моста Окленд-Харбор. Он связывает центральную часть Окленда с жилыми районами, расположенными на северном берегу. Разноцветные крыши домов пестрели среди густой зелени.
К востоку от моста, у входа в залив, виднелся остров с высившимся над ним усеченным конусом потухшего вулкана Рангитото.
Вулкан Рангитото — первое, что встречает пассажиров кораблей, подплывающих к Окленду. «Увидев Рангитото, мы знаем, что мы уже дома», — говорят новозеландцы.
Остров с вулканом расположен у самого входа в бухту Ваитемата и, принимая на себя яростные удары волн, надежно защищает оклендский порт от океанских штормов. Это единственное место в Новой Зеландии, где прижились завезенные сюда австралийские валлаби, маленькие сумчатые животные, родственники кенгуру.
К югу и к западу, насколько можно было окинуть глазом, до самого горизонта уходили тысячи и тысячи невысоких домов. Несмотря на то что в Окленде всего полмиллиона жителей, по площади он равен крупнейшим европейским городам и продолжает расти вширь. Это объясняется тем, что многоэтажные дома находятся только в его центре; в основном же город одноэтажен. Мэр Окленда Д. Робинсон говорил нам, что город уже превысил оптимальные размеры и что его продолжающийся рост создает много трудностей. Возникают проблемы транспорта, водоснабжения, канализации и т. д. Более того; город «съедает» сельскохозяйственные земли, которые представляют особую ценность в этой субтропической части страны.
Как известно, центр современного Нью-Йорка — остров Манхэттен, был в начале XVII века приобретен предприимчивыми голландцами у индейского вождя за ящик безделушек стоимостью в 24 доллара. Возникновению Окленда предшествовала примерно такого же рода сделка. Земля, на которой расположен этот город, была куп-лена в 1840 году английскими переселенцами у маори за 66 фунтов наличными и за товары на сумму в 215 фунтов. В настоящее время стоимость земли в городской черте Окленда оценивается примерно в полмиллиарда новозеландских фунтов.