Клад Соловья-Разбойника
Шрифт:
Зачем он полез на эту стену? Зачем он кинулся в одиночку на целый город? Временами все происходящее виделось ему дурным сном, и тогда казалось, что вот-вот кончится страшная ночь, он проснется, и все будет по-прежнему, и снова взойдет Солнце над Ярилиным холмом, и закружит хоровод, и песня польется над весенним простором:
Однако ночь не кончалась. В положенный срок всходило Солнце, но его золотые лучи освещали чужое место, заполненное чужими людьми.
Солнечный жар безжалостно обжигал тело, враждебно скрежетала вокруг незнакомая речь, равнодушные стражники стояли рядом и зорко стерегли каждое движение. Со всех сторон доносилось ржанье коней,
А бий Торымтай подъехал к пристани и спешился в тени прибрежных кустов. Здесь уже была расстелена большая кошма, служители торопливо заканчивали украшение богатого стола.
– Салям алейкум, о великий и славный Торымтай!
– базарбаши Бигеш склонился в низком поклоне.
– Алейкум ассалям!
– благосклонно отозвался гость.
– Пусть всемогущий Аллах украсит твою жизнь многими:
Донесшиеся с реки крики заставили базарбаши Бигеша прервать свое приветствие. Он обернулся, пристально взглянул на одну из больших лодок, приткнувшихся у пристани. Дюжие молодцы, ловко орудуя бичами, сгоняли на берег невольников.
– Суварцы привезли живой товар, - объяснил хозяин Агабазара.
– Очень уж они грубые, эти суварцы.
Цепочка невольников, среди которых было много женщин и детей, потянулась по сходням.
– Отведай наших кушаний, прекрасный бий, - радушно предложил ба-зарбаши Бигеш.
– Только пить, - предупредил бий Торымтай и с достоинством опустился на мягкую кошму.
– Я прибыл по поручению великого хана, да продлит Аллах дни его вечно!
– Да будет он здоров и счастлив, - поддакнул базарбаши и провел ладонями по лицу своему сверху вниз.
– Нам нужны четыре десятка крепких рабов, - продолжил бий Торымтай.
– Надеюсь на твою помощь, Бигеш-ага.
Польщенный уважительным обращением великого воина, хозяин Агабазара счастливо улыбнулся и отвесил низкий поклон.
– Все, что в моей власти, радостно заверил он и поклонился снова.
– Нам нужны очень выносливые рабы, а ты, как я слышал, хорошо разбираешься в живом товаре.
– Благодарю, прекрасный бий, и постараюсь оправдать твои надежды.
Базарбаши Бигеш кликнул помощника и распорядился привести с майдана всех невольников-мужчин. Другого помощника он отправил к суварской лодке, чтоб взять пошлину с ее хозяина.
– Будь уверен, о славный Торымтай, что я выберу для тебя самых выносливых рабов, которые смогут выполнять любую работу.
Бий Торымтай видел, что хозяину Агабазара не терпится узнать о новой затее великого хана.
– Повелитель посылает меня в верховья Чулман-су, к далеким предгорьям Кара-Тау. Я привык беречь своих воинов, поэтому мне нужны гребцы.
– Да пошлет Аллах удачу в твоем пути и оградит тебя от всевозможных несчастий!искренно воскликнул старик. Он оценил откровенность бия Торымтая, эта откровенность лишний
Через малое время перед бием Торымтаем были выстроены пригнанные с майдана рабы-мужчины. Среди них был и Микула. Он понуро переминался в пыли, уперев хмурый взгляд в истоптанную землю. А от реки снова послышались крики - стадо невольников, подгоняемое суварскими воинами, медленно двинулось в гору.
Микула почувствовал пристальный взгляд человека, важно восседавшего на кошме в тени прибрежных кустов. Юноша поднял глаза и вздрогнул - он узнал того, кто сорвал с груди его узелок с родной землей. Именно этот знатный булгарин не дал своим воинам застрелить Микулу и тем самым обрек его на теперешние мученья, именно этот человек чуть раньше пустил стрелу, поразившую князя Изяслава, и это заставило русских воинов отступить от стен крепости. Только он один виноват во всех несчастьях Микулы:
Знакомая уже ярость всколыхнулась где-то внутри и со звоном подступила к сердцу. Стражник довольно далеко: Всего три хороших прыжка - и вот оно, ненавистное горло, а дальше будь что будет:
Сердце гулко колотилось где-то у самого горла. Вот так же гулко грохотали в ту страшную ночь копыта коня, который уносил Микулу от пылающего родного дома.
Бий Торымтай по-прежнему пристально смотрел на уруса. Он не забыл случай на крепостной стене и понимал, что этот глупый мышонок способен на безрассудство. Чутьем опытного воина он почувствовал опасность, исходившую от напряженной фигуры молодого невольника. Бий Торымтай усмехнулся - ну что ж, парень, пробуй еще раз.
Глаза их встретились, и Микула с тоской понял, что булгарин разгадал его замысел. Насмешливый взгляд врага словно подстегнул его, подкинул сухих дров в костер, пылающей внутри ярости. Не отводя взгляда, Микула откинулся назад, всем телом замахиваясь для отчаянного рывка:
– Микула!
– послышался сзади жалобно-радостный крик.
Он изумленно обернулся - совсем рядом, в толпе двигавшихся с берега невольников, стояла исхудалая, изможденная девочка в лохмотьях. Ее лицо, облепленное всклокоченными волосами, было покрыто пылью, но он сразу узнал родные черты - перед ним стояла Жданка. Медленно шагавшие невольники вытолкнули ее из толпы, к месту задержки уже спешил суварский воин.
– Братец!
– крикнула она, когда стражник грубо толкнул ее в плечо.
– Жданка: - выдохнул Микула, и сжатая до последнего предела пружина ярости бросила его вперед. Всю свою тоску, ненависть и отчаянье вложил он в этот удар. Матерый стражник, не ожидавший нападенья, срубленным деревом рухнул в пыль, под ноги невольников. Те испуганно . отпрянули, нарушив и без того неровный строй, послышались крики, топот ног и щелканье бичей.
А Микула, забыв все на свете, бережно обнимал тщедушное тельце Жданки и нежно гладил ее худые лопатки. Девочка плакала, уткнувшись мокрым лицом в грудь брата.
– Жданка! Сестрица: - шептал он и трепетно вдыхал пыльный запах ее волос.
Подбежавшие суварцы накинулись на Микулу. Один вцепился в его плечи, другой вырывал из рук девочку, а поднявшийся с земли стражник, яростно ругаясь, ударил кулаком в голову.
– Любим выпрыгнул из: лодки!
– крикнула Жданка.
– Утонул в реке!
Рабы, выстроенные перед бием Торымтаем, давно уже повернулись и с интересом наблюдали за происшествием. Самые смелые кричали, криками своими поддерживая восставшего товарища по неволе.