Klangfarbenmelodie
Шрифт:
— Нет, — закатил глаза Мариан, — мне просто интересно, такой ли твой кавалер мастер на все руки, как кажется на первый взгляд, а ты даже ответить нормально не можешь. Вот и приходится, — здесь он вздохнул и покачал головой, — прибегать к шантажу.
Аллен закатил глаза, просто не понимая, как с таким человеком можно жить (и как это делает Анита), и вдруг почувствовал вибрацию будильника в кармане. Кросс метнул на него понимающий взгляд и, ничего не сказав, когда юноша достал из рюкзака (Тики его аккуратно положил на соседний стул) бутылку с водой и успокоительное, продолжил наседать на удивлённо приподнявшего бровь Микка.
Точно,
— Так что ты ещё умеешь? — в третий раз повторил Кросс с такой интонацией, словно ему уже всё это надоело, и Тики неприветливо сморщился.
— Ничего.
— А в документации разбираешься? — не обратив внимания на ответ, предположил Мариан, и Аллен лишь горестно покачал головой, проглотив своё успокоительное под слишком смущающий внимательный взгляд Микка.
—…нет, — спустя несколько долгих секунд молчания всё же ответил тот, подперев рукой щёку.
Кросс довольно хохотнул, потирая ладони, и мужчина обречённо простонал, после чего грозно припечатал:
— Да идите вы нахер, у меня и своей работы полно.
— То-о-о-о есть ты убийца, который умеет вести документацию и у которого, раз так, явно есть какие-то обязательства, — утвердительно произнес Мариан, подпирая щеку кулаком.
Тики просверлил его сердитым взглядом, и Аллен почти улыбнулся, потому что так, похоже, и было — насколько он знал, мужчина нередко навещал своего младшего брата Вайзли, а ведь еще у него был Шерил (тот самый Шерил Камелот, который, по словам Роад, отличался повышенной любвеобильностью ко всем членам своей семьи, но также еще — повышенным трудоголизмом).
Да и потом… О занятости Тики несложно было догадаться еще и по его телефону — бедный гаджет каждый день в какое-то определенное время буквально разрывало от вибрации — это было так часто и сильно, что порой даже Аллену хотелось отвлечься от своих книг и взять трубку.
Тики на это, однако, только вздыхал. Вздохнул он и сейчас.
— И что?
Аллен спрятал улыбку в кулак, а Кросс просто пожал плечами, словно говоря, что больше ему ничего не интересно.
— Да ничего, — просто ответил мужчина, на что Микк непонимающе нахмурился. — Просто хотел удостовериться, что Уолкеры в надёжных руках. Удостоверился, — тут он утвердительно качнул головой, — и теперь спокоен. Можешь забирать их куда считаешь нужным, — покровительственно махнул Мариан ладонью и метнул недовольный взгляд на Аллена, сразу же как-то изменившись в лице. — А вот этого тащи домой, пока в обморок здесь не свалился, — проворчал он, вставая из-за стола, и почесал кулаком седую макушку юноши, сразу же ощерившегося на этот жест. — Я же говорил тебе не перенапрягаться, непутёвый придурок, иначе рана так и не заживёт, — сердито свёл Кросс брови к переносице и, перестав мучить раздражённо шипящего Уолкера, попрощался с Тики, сразу же разворачиваясь и направляясь к себе в кабинет, спрятанный в глубинах кафе.
Что-что, а Кросс был довольно заботливый. В своей манере, конечно, но всё-таки заботливым.
Иначе Аллен, обязанный ему жизнью, сейчас не находился бы здесь.
— Просто прелесть, — Тики кисло усмехнулся и закатил глаза, но ругаться на Мариана не стал. Вместо этого поднялся из-за стола и махнул Аллену головой в сторону
Ну надо же.
Младший Уолкер чуть улыбнулся ему в ответ и, подхватив свой рюкзак, тоже поднялся на ноги. Вскоре, попрощавшись с ребятами (все-таки не удержавшимися и выразившими свой восторг по поводу пения Тики), они с Микком покинули кафе и направились к машине.
— Слушай, Тики… — когда уже устроились в авто, но еще не успели тронуться, позвал Аллен. — Если ты пел на испанском… сколько же языков ты знаешь? Ты же ведь… итальянец, нет?
Тики посмотрел на него с беззлобной насмешкой и кивнул.
— Итальянец, — согласился он. — Только я полукровка. У меня мать из Испании, оттуда и испанские романсы. А языки… ну… — мужчина озадаченно усмехнулся. — Наверное, я полиглот?.. Испанский, итальянский, английский, японский и немецкий, конечно. Ну и… — тут он будто чего-то смутился, — еще я на французском болтаю немного…
Аллен поражённо уставился на него, не в силах сдержать своего восторга, потому что… потому что… потому что…
— Ну какой же ты потрясающий! — восхищённо выдохнул он, совершенно очарованный и заворожённый, потому что Тики и правда был великолепным и прекрасным, и юноша чувствовал себя каким-то недоразвитым на его фоне, каким-то умственно-отсталым, не способным ни на что. — И что ты вообще?.. — Уолкер прикусил себе язык быстрее, чем закончил фразу, и сконфуженно отвёл глаза, принявшись бормотать: — Э-это же… так круто: целых пять языков, как же здо-о-рово…
Тики, однако, на эту удочку не попался (и неудивительно, на самом-то деле), потому что смерил Аллена взглядом глубоко задумавшегося над чем-то человека и спустя буквально несколько секунд угрожающе прищурился:
— Ага-а-а-а… И чего ты себя оборвал? Договаривай.
Уолкер прикусил щеку изнутри аж до крови и вскинул на мужчину загнанные глаза.
Догадался?.. Но он же ведь не мог подумать, что Аллен всерьез задумается над этим? Хотя это было, наверное, просто — дойти до подобного. Ведь Тики, он же… он же…
— О-о ч-чем ты? — однако попробовать сыграть дурака все же стоило.
Правда, как оказалось, сделал это Аллен совершенно зря. Вместо того, чтобы удовлетвориться его притворным недоумением и успокоиться, Микк дернул его за руку и перетянул к себе на колени, ласково скользнув по щеке подушечкой большого пальца и озадаченно склонив голову набок.
— Я не настолько глупый павлин, Малыш, чтобы поверить тебе, когда у тебя такое убитое выражение лица. Таким же ты был утром и потом это произошло в кафе, — заметил он. — И теперь ты смотришь также. В чем дело?
Аллен зажмурился, испытывая ужасный стыд и страх, почти что панику, потому что он не мог сказать о этом. Не мог сказать, что постоянно думает, когда же наскучит Микку и когда тот его бросит. Юноша себя ощущал сущей девчонкой, на самом деле, когда думал о таком, — как его одноклассницы, которые постоянно обсуждают своих парней и волнуются, что те их отошьют. Он ощущал себя подростком-идиотом, заботы которого, на самом деле, ничего из себя не представляют. Он боялся говорить, потому что тогда Тики точно отстранится от него — от такого глупого, мелочного, ужасного.