Klangfarbenmelodie
Шрифт:
Гнев вспыхнул внутри подобно всепоглощающему пожару.
Кто посмел? Кто вообще посмел притронуться к нему? Ранить его? Кто, чёрт раздери?!
Аллен тонко застонал, судорожно вдохнув, и прикрыл глаза, закусив губу, чтобы сдержать, видимо, либо крик, либо что-то ещё.
Неа испуганно притронулся к его мертвенно-бледному лицу, метнул взгляд на футболку и принялся дрожащими пальцами раздевать слабо сопротивляющегося брата.
Только не снова. Нет. Нет. Нетнетнет! Только не снова, пожалуйста!
Тёмная кровь текла
Следовало действовать быстро.
Пули вытаскивать Неа не умел.
В больницу звонить было бесполезно — Семья каждые несколько дней проверяла все общественные организации.
Кросс. У Кросса есть клиника, где им могут помочь без лишних слов и бумажек.
Неа погладил с присвистом дышащего Аллена по мокрой голове и лихорадочно зашептал:
— Тише-тише, братец, сейчас всё будет хорошо. Я помогу, обязательно помогу.
И помчался к телефону, проклиная себя за то, что оставил его в своей комнате.
Кросс не отвечал.
Скотина.
Скотина!
Тики. Тики умел доставать пули. Тики должен был помочь.
В гостиную мужчина вернулся почти сразу. Ему нужно было видеть Аллена. Дрожащими пальцами он нашел в недавних вызовах номер друга и, прижав трубку к уху, до крови прикусил губу, с мукой наблюдая за метаморфозами на лице брата. Тот всеми силами, казалось, пытался сдержать крик, но он был подростком. Он был, сука, восемнадцатилетним мальчишкой, и он не заслужил такого.
И никакая мразь не посмеет такого сделать с его братом.
Гудки растягивались в бесконечность, Неа ждал секунд двадцать или немного больше, но эти секунды показались целой вечностью, и мужчина готов был уже швырнуть телефон в стену, потому друг —лучший друг! — нихрена не отвечал, и сукасукасука это было ужасно, потому что Неа совершенно не знал, что делать, но и оставить брата просто так умирать не мог.
Наконец, Тики взял трубку. Заспанный, усталый и совершенно не понимающий, в чем дело, он что-то бурчал себе под нос, но Неа его не слушал. Он боялся, каждую минуту боялся, что скоро будет поздно, что он не успеет сделать хоть что-нибудь, что…
Господигосподигосподи.
— Быстро приезжай, Тики! Пожалуйста! Ты мне очень нужен! Аллен… блять, не умею я пули вытаскивать!
Микк грязно выругался, прежде чем бросить трубку, даже не сбросив при этом вызов, и Неа послышались грохот и шорох ткани.
Минуты растянулись до вечности, а Аллен бледнел и бледнел, дрожал словно осиновый лист, тяжело и прерывисто дышал, будто не в силах сделать глубокий вдох, и Неа чувствовал себя ни на что не способной тряпкой.
Прямо как одиннадцать лет назад.
Когда Мана умер мгновенно, а Аллен обгорел, переломал почти все кости и чуть ли не ослеп.
А Неа ничего не мог сделать. Не мог ни помочь, ни спасти, ни позвать кого-нибудь на помощь.
Он ничего не понимал, ничего не мог понять и
Потому что буквально мгновение назад Мана пытался поговорить с ним и Аллен заливисто смеялся, а спустя секунду машина взорвалась, и его братья…
Неа боялся.
И не нашёл ничего лучше, чем притащиться с истекающим кровью Алленом к Кроссу.
После этого братишка уже никогда не был прежним.
Это Неа повезло. Он почти не пострадал — его сразу же выкинуло в боковое стекло, фактически спасая от огня. У него было лишь несколько переломов, которые в состоянии паники и адреналина не чувствовались, и царапины от битого стекла по всему телу. Но не больше.
Неа несказанно повезло.
В отличие от Маны, сразу же погибшего — сгоревшего заживо.
В отличие от Аллена — получившего уродливые шрамы и неизлечимые для детского разума травмы.
И сейчас всё повторялось: неспособный оказать помощь Неа и истекающий кровью братишка.
Мужчина кинулся к нему, когда юноша прерывисто застонал, закусив губу и скривив лицо в болезненной гримасе (шрам стянул кожу безобразными складками), и успокаивающе провёл по голове, переворачивая его набок и не переставая шептать что-то глупое и идиотское на ухо.
Аллен словно бы даже успокаивался от его слов: тянулся к нему будто в поиске защиты.
Впервые за много лет.
Впервые с тех нескольких месяцев бессонных ночей, когда мальчика лихорадило и бросало по кровати. Когда он боролся за собственную жизнь и шарил по простыням ладонями, трогательно сжимая пальцы Неа.
Тики буквально влетел в квартиру спустя уже минут десять (хотя добираться от его квартиры до Уолкеров было как минимум полчаса), весь запыхавшийся и взволнованный, и без лишних слов оттолкнул Уолкера, раскладывая вновь протестующе задёргавшегося Аллена на полу.
— Тики, аккуратнее… пожалуйста… — Неа чувствовал себя убитым. Совершенно. Аллен дергался у мужчины в руках и смотрел на него абсолютно бешеными глазами, как будто тот был его врагом и собирался его убить.
Но Тики ни одного из них совершенно не слушал. Он без лишних сентиментальностей разодрал на Аллене майку и до белизны закусил губу. Потом, отстранившись, резко стащил с себя пальто, засучил рукава и додрал одежду на юноше окончательно. И — обернулся к Неа.
— Помоги мне на диван его посадить. А потом принеси аптечку. Спирт, перекись, бинты… Тащи все что есть, ясно? И пинцет или щипцы какие-нибудь, — на этом он перевел взгляд на дрожащего на полу Аллена и нахмурил брови: — А ты — не отключайся. Не отключайся, сученыш, понял?
Неа, наверное, скорее нафантазировал, чем действительно увидел, что брат кивнул. Однако находящийся ближе к юноше Тики кивнул в ответ — и обернулся к Неа.
И — хорошенько покрыл его отборным матом.
— Если ты будешь, блять, столбачить тут, ему ни я не помогу, ни больница.