Klangfarbenmelodie
Шрифт:
Тики снова все решил за него. Он нашел бинты и, морщась от пронзительного звука, мотнул головой в сторону разрывающегося аппарата.
— Иди. Я теперь сам.
Неа бросил на него растерянный взгляд, а потом посмотрел на брата. Аллен едва заметно кивнул, и мужчина, поднявшись (смирившись), на ватных ногах прошествовал к неумолкающему телефону, подхватывая трубку с базы.
Звонил Кросс.
— Какого хрена ты меня разбудил среди ночи? — грубовато, в своей манере, поинтересовался он.
— Нужна больница… Аллен… он… ему… —
— Понял. Жду вас.
Неа судорожно всхлипнул, не зная, как выразить этому пьянице свою благодарность, но Кросс обречённо фыркнул и прикрикнул:
— Сопли на кулак и ко мне в больницу, идиот!
И повесил трубку.
Мариан всегда был таким: грубым, невоспитанным, но ужасно отзывчивым, пусть и опять в этой грубоватой манере. Тот, скорее всего, снова ночевал в своей больнице, слишком ответственный для своего раздолбайского образа, а потому сейчас поторопиться должны были именно они с Тики и Алленом.
Неа вбежал в гостиную, когда юношу стало колотить из стороны в сторону, а Микк, беспокойно обтягивая его торс бинтами, кинул в его сторону чуть ли не панический взгляд и сразу же выкрикнул:
— Заражение! Или лихорадка! Или ещё что, сука!
Уолкер бросился к ним, сжимая холодное лицо брата в ладонях, видя, что тот еле реагирует на происходящее вокруг, как пот каплями течёт по его вискам, и взглянул на белого как полотно Тики.
— Грузи его в машину. Мы в больницу.
Мужчина на секунду зажмурился, и Неа показалось… показалось, он постарел лет на пять — осунувшийся, бледный, совершенно испуганный.
Как он мог быть таким испуганным, если Аллен ему никто?..
Образ исчез, когда мужчина коротко кивнул и поднялся с места, осторожно беря Аллена на руки (как пушинку, черт побери, брат казался таким тонким, как будто… Неа не хотелось об этом думать).
— Ключи в куртке, — рвано буркнул он, двигаясь к прихожей. — Бери — и пулей вниз. В лифте так не поместимся.
Неа не надо было приказывать дважды. Где больница Кросса, Тики не знал, а значит, поведет он сам (твою мать, он поведет машину Тики, нонсенс). Уолкер подхватил пальто друга и лихорадочно зашарил по карманам, пока Микк выскользнул на лестничную клетку и вызывал лифт.
Вниз они спустились почти одновременно. Машина Тики стояла почти у входа в подъезд, неправильно припаркованная (явно в невообразимой спешке) и оттого только чудом не поврежденная. Неа щелкнул сигнализацией и заскочил на водительское сиденье, тогда как Микк сел в салоне, устроив Аллена у себя на коленях.
Пока они ехали, Уолкер до побеления пальцев и боли в костяшках сжимал в руках руль, а Тики… господи, Тики что-то шептал его брату. Втолковывал что-то неразборчивое и непонятное, лихорадочно-просяще-сердитое.
Кажется, просил не спать и ругал.
Как они доехали до больницы Кросса, Неа не помнил. Помнил только, что уже у входа их ждала целая
А дальше… он, кажется, отключился.
***
Аллен просыпался долго. Ему казалось, что все кишки у него вывалились наружу, что живот раскурочен по самое не хочу и что его полоскали в огне, как минимум два раза. Веки были такими тяжёлыми, что раскрыть их не представлялось никакой возможности: кажется, сказывалось количество вколотого обезболивающего, которого вкалывать приходилось очень много в силу того, что юношу плохо брала любая анестезия.
Память медленно возвращалась: он шёл домой с вечерней смены, никого не трогал, никому не мешал, и внезапно перед ним появился какой-то бугай. О, точно. На него же напали шавки Адама: твердили что-то про то, что должны вернуть в Семью, что сопротивление бесполезно, что лучше просто сдаться. Но Аллен не был с ними согласен. Он вообще с Адамом в большинстве случаев был не согласен, всё больше разочаровываясь в действиях своего детского кумира. Подумать только, а ведь до той чёртовой аварии Уолкер не слезал со старика, буквально фанатея от него.
И почему дети так слепы?
Почему он был так слеп?
Аллен глухо хохотнул, сразу же закашлявшись и испытывая боль в животе, и вспомнил, что заработал пулю от одного из бугаев, когда этим идиотам надоело биться с ним кулаками.
Он тогда ещё успел подумать, что всё-таки ужасно ему повезло, что именно этот регион никем не контролируется в силу своей слишком повышенной преступности. Иначе бедные школьники, пытающиеся навести порядок, гибли бы как мухи.
Потом Аллен, кажется, всё ещё на адреналине способный сражаться, перерезал им глотки.
Прямо так, как учил Неа.
Как учил ещё в детстве Адам.
Перерезал тем самым отточенным движением, которыми пользоваться совершенно не хотел, но был вынужден.
Как же он ненавидел Семью и себя в придачу.
Откуда-то со стороны послышались приглушённые ругательства.
Тики.
Тики, который спас его. Тики, который был такой… такой… такой… другой, чёрт подери. Который ругал его, который кричал на него, который шептал ему, который просил его…
Который, сука, спас его.
Разве именно так должны были вести себя шпионы?
Разве именно так должен был вести себя Тики?
Почему же тогда вёл себя, чёрт раздери, именно так?!
Так, словно и не был шпионом.
Так, словно и правда беспокоился.
Аллен прислушался.
Ругался за стеной всё-таки Тики.
Слышно было только его голос, из чего юноша заключил, что говорил Микк по телефону, и поэтому понять, в чем дело, становилось только сложнее. Впрочем, на логическое мышление Аллен даже в самых аховых ситуациях никогда не жаловался.