Klangfarbenmelodie
Шрифт:
— А ничего и не было, — тускло отозвался Тики. — Она даже… коснуться себя не позволила. Всегда… в перчатках, словно мое прикосновение — вообще любое — ей настолько противно, что… — он шумно выдохнул — и как-то излишне резко произнес: — Документы почти готовы, билеты закажут на понедельник.
Аллен замер.
Так скоро?
На понедельник? Вот то есть… через два дня, что ли?
Внутри всё заледенело в страхе: он же ещё столько должен здесь успеть здесь сделать, у него же ещё столько дел, а уехать вот так — это же
— Значит, через неделю, да? — выдохнул Неа, и юноша почувствовал, как у него отлегло. Чёрт подери, была ещё неделя.
Ещё неделя, чтобы разобраться со всем.
Аллен неслышно вздохнул, прикрыв глаза, и постарался не думать о том, что Тики был слишком серьёзен по отношению к Алисе. А сама же Алиса… Алисе было просто приятно разговаривать с таким интересным человеком.
Потому что поговорить больше было не с кем.
— Да, всего неделя — и я её больше не увижу, — мрачно отозвался Тики, и юноша вздрогнул, непонимающе нахмурившись.
— В смысле? — не понял Неа.
— В прямом: я не вернусь в Японию.
Аллен застыл, поражаясь этой удивительной твердости — только что Микк на сопли тут исходил, вещая о том, как ему паршиво и как жить без Алисы он не сможет.
— Но… почему? — в голосе брата сквозило то же недоумение, какое ощущал младший Уолкер.
На самом деле… юноша и не думал, что Тики это настолько заденет.
— Потому что я не хочу вспоминать об этом, — вновь удивительно сухо отозвался мужчина. — Я оказался слишком подвержен… этому чувству. Оно меня убивает, Неа, — голос опять изменился, стал ниже и глуше. Совсем усталым. — И потом… от меня и правда проблем. Она все делает правильно, так и надо.
Воцарившееся в комнате за дверью молчание было гробовым. Аллен ощутил себя бессильным сдвинуться с места и почти видел, с каким недоверием Неа смотрит на мужчину.
— Ты изменился… — неуверенно протянул брат, и Тики невесело хохотнул.
— Сам в шоке, — отозвался он и вдруг тяжело вздохнул. — А потому полюбуюсь на неё ещё немного и… оставлю. Знаешь, она говорила, что для неё мечты — это то, что недосягаемо, а я ей с полной уверенностью втирал, что нет, мол, мечта — это то, чего ты хочешь достигнуть, — Микк иронично фыркнул. — Всё-таки она была права.
— Ну дружище, — озабоченно выдохнул Неа, и послышалось шуршание — явно брат обнял Тики, пытаясь его поддержать.
А Аллен чувствовал себя каким-то непередаваемо… разбитым. Неожиданно разбитым.
Он качнул головой, заставляя себя отойти от комнаты, и подумал, что, возможно, это было всё-таки слишком жестоко по отношению к влюблённому в Алису мужчине.
— Забудь, — послышалось ему короткое напоследок. — У нас есть дела поважнее моего раскуроченного сердца. Жаль, арсенал остался у меня в Германии…
Черт, это было слишком… слишком.
Аллен признавал, что вся эта ситуация с Алисой… она дурная. И что Тики не заслуживает такого. Потому что… он излишне
Он был шпионом, о каждом шаге которого было известно Неа. Он был человеком Адама, который организовал брату документы и билеты на самолет заграницу.
Он сам, как видно, тоже бежал куда-то.
Юноша не мог не принимать этого во внимание. Но вместе с тем… он жутко сомневался и совершенно не представлял, как ко всему этому вообще следует относиться.
Да и должен ли он был вообще хоть как-то относиться?
Аллен для Тики — эгоистичный младший брат, которому плевать на всех, кроме себя.
Юноша вытащил из холодильника овощи и куриное филе, намереваясь приготовить что-нибудь сытное и простое, потому что сил у него не было совершенно.
Аллен для Тики — редиска, Малыш, шпана с раздутой самооценкой и высокомерием на лице. Именно поэтому он ничего и не должен делать, разве что только продолжать быть таким же ледяным и невозмутимым, когда внутри у него всё кипит и бурлит, норовя вырваться наружу.
Но вот Алиса… Алисе всё же следовало бы поговорить с Микком. Ведь… они больше никогда и не увидятся.
Аллен кивнул своим мыслям, останавливаясь именно на том, что просто необходимо было подбодрить мужчину хотя бы так, и полностью погрузился в приготовление пищи.
Однако мысль, что всё это ради того, чтобы сбежать от Адама и защитить Неа, не выходила из головы, словно пытаясь убедить в этом и так понятном факте самого Уолкера, которому совершенно внезапно стало немного жаль идиота-бабника.
***
Тики чувствовал себя выжатым как лимон. В общем, это состояние приносило ему свою пользу, потому как так он просто не имел сил думать об Алисе, хотя видел её в среду снова. Он смотрел не отводя взгляда, и ему казалось, девушка чувствует этот взгляд. Она пела — и всматривались в толпу слушателей. И Тики мечтал, только мечтал о том, что ищет она его. Хотя, скорее всего, дело было в редиске-Аллене, который продолжал игнорировать своего брата и действовать на нервы мужчине. Он странно смотрел, странно двигался и постоянно был каким-то нервным. Если, конечно, можно вообще назвать нервным человека с каменной физиономией.
В среду Тики покинул кафе так же незаметно, как и в прошедшие почти две недели, не став ждать девушку и просто не желая надоедать ей своим присутствием. В общем-то, она наверняка замечала его присутствие, если даже искала не его среди гостей кафе, и определенно ощущала облегчение оттого, что больше он с ней никоим образом не заигрывает.
Вообще-то на этой почве Микк и ощущал себя мазохистом. Но это было не так уж важно теперь. Как только покинет Японию — начнет пить, курить, убивать и трахаться напропалую. Внутри образовалась дыра, и надо было чем-то ее заполнить. Вопрос в том, что пока с этим придется повременить.