Klangfarbenmelodie
Шрифт:
Но ни черта не выходило.
Потому что Тики оказался шпионом. Шпионом прямиком от Адама.
И это так сильно выбило его из колеи, что страшно представить даже. Аллен и так относился к мужчине с подозрением, холодным отчуждением, но в последнее время ему стало даже казаться, что… они могли бы подружиться. Хотя бы ради Неа.
Тики же был довольно интересным собеседником, чувство юмора у него было крутое, да и вообще — Уолкер стал замечать, что ему самому хочется что-нибудь сказать Микку.
Тот, оказывается, музыку любил.
И
А ещё, оказывается, он был шпионом.
Очередным шпионом, которых Адам подсылал на их поиски и который успешно справился со своим заданием.
Интересно, что же Тики докладывает Главе?
И почему Неа, если знает про это, ничего не предпринял?
Дружба?
Да какая, к чёрту, дружба?!
Микк — это опасность. Ужасная опасность.
И Аллен это прекрасно понимал, в отличие от глупого старшего братца, который подружился с этим шпионом.
Юноша перевернул куриные грудки и тяжело вздохнул.
Нужно было держать себя в руках. Нужно было не расстраивать Неа своим недовольством. Нужно было… просто вести себя как обычно: закрыться ледяной стеной непробиваемой невозмутимости и продолжать игнорировать Тики.
И Алисе… тоже следовало поступить именно так.
Роад вчера так ничего путного и не сказала. Возможно, именно потому, что Аллен ничего и слушать не желал: как полностью осознал эту ужасную новость, так сразу вылетел из общежития и помчался домой. Но девочка сказала ему лишь одно: «Дядюшка — не цепная псина Адама, Алленчик. А потому позволь ему хотя с Алисой говорить».
Уолкер не мог этого позволить.
Но, видимо, придётся.
Потому что Микк видит Алису трижды в неделю и отставать от неё не хочет.
Внезапно всего размышления прервал звонок в дверь. Аллен закатил глаза — ну кого там принесло?
Принесло как раз того, кого сейчас хотелось видеть меньше всего.
— Привет, — грубо поздоровался Тики, криво усмехнувшись.
Уолкер нахмурился, неприязненно дёрнув ноздрёй, и без слов пропустил его в квартиру, не желая ссориться, слушать нотации и вообще что-либо говорить этому двуличному типу.
— А Неа дома?
Аллен сжал челюсти, ощущая, как чешутся кулаки, и заставляя себя всеми силами успокоиться.
— Сказал, что ушёл в магазин, с собой взял ствол, наверное, будет где-то через час, — и, немного помедлив, всё же поинтересовался: — Есть будешь?
— Если кормить будешь, — равнодушно отозвался мужчина, тут же хмурясь и сжимая губы. Телефон он доставать не стал, хотя юноша почти видел, как его рука потянулась к карману.
Ну и что решил? Почему не стал? Подумал, вдруг…
Уолкер и сам об этом подумал, на самом деле. Только вопрос, в каком ключе об этом подумал Тики. И… что он все-таки имел в виду, когда говорил Алисе, что Неа знает о его делах?..
Аллен кивком головы указал на кухню и скользнул в дверной проем впереди Микка, возвращаясь к плите и поворачиваясь
Постоянно. Неотрывно. Бесконечно.
И чего сверлил? Думал, как удобнее убить? Или когда проще сдать Адаму?
Или… ревновал Алису к нему?
Если честно, Аллен не знал, что из этого может быть больше похоже на правду, но… последнее предположение почему-то упорно вызывало улыбку, и он понятия не имел, почему.
…не имел он никакого понятия, твою мать!
Юноша достал из шкафчика посуду, выключил конфорку под кастрюлькой с рисом, проверил курицу и решил, что все готово.
Только деть руки было все равно некуда.
Почему Роад молчала о делах своего дядьки? Она называла его просто Тики, по имени. Это значило, должно быть, что они были очень близки?.. В принципе, это не было чем-то удивительным — Микк в свои двадцать пять был повесой, а Роад было шестнадцать, и она была просто безумной девчонкой. Аллен даже не представлял, как сумел подружиться с ней.
…вот с Тики он бы мог подружиться. Даже… даже если отбросить причину в виде Алисы. Если бы, конечно, мужчина не оказался шпионом. Прямиком от старика. Ну что ж — увы.
Может, поговорить об этом с Неа?
Хотя что он ему скажет, если брат и так уже всё знает?
Аллен тяжело вздохнул, быстро разложил еду по тарелкам, поставил на плиту чайник и сел за стол, ставя перед показушно расслабленным Микком мисо-суп и миску с рисом и курицей.
— Приятного аппетита, — проговорил юноша и принялся за пищу, чувствуя себя ужасно голодным.
Как вдруг входная дверь с грохотом ударилась о стену, и он обречённо закатил глаза. Тики удивлённо воззрился на него, словно требуя объяснить, какого чёрта вообще происходит, но Уолкер лишь отфыркнулся, не желая ничего говорить.
Спустя несколько минут на кухню буквально вывалился Лави и жалобно-обвиняюще воскликнул:
— Братан, она снова пятерых отмутузила! Ну как так?
— Ногами, Лави, — стоически отозвался юноша в ответ, потирая висок подушечкой пальца и внезапно не желая делать уже даже собу. Разговоры о том, кого и когда Алиса измутузила, утомляли его еще даже не начавшись. Потому что Лави постоянно просил его устроить знакомство между ними, а Аллен просто не мог этого сделать. И даже не из ревности. Какая уж тут ревность, скажите пожалуйста…
— Да ее же боятся уже даже больше, чем нас! — возмущенно запротестовал рыжий, плюхаясь за стол напротив Уолкера (прямо рядом со снова принявшим невозмутимый вид Тики, в сторону которого недоуменно косился) и хлопая ладонью по столешнице.
— Нехрен мне тут по столу колотить, — поморщился юноша, откладывая палочки. — А Алиса пусть делает то, что считает нужным, ясно? Придурки, которые получают, как правило, всегда виноваты сами.
Лави насупился и надул губы, стреляя глазами в его тарелку, за что тут же получил щелбан.