Klangfarbenmelodie
Шрифт:
— Он не идиот, — убито вздохнул Неа, чуть успокаиваясь — совсем немного, — он гордец. И он… не простит он меня. Я же ему практически прямым текстом заявил, что сблизился с ним так из-за Маны. Которого за одиннадцать лет так и не смог отпустить… — он сокрушенно рассмеялся, ругая себя последними словами за то, что говорит об этом Аллену, у которого свои мысли на этот счет. Своя вина.
Улыбка юноши и впрямь увяла. Брат вздохнул и покачал головой.
— А ты видишь в нем Ману? — мягко спросил он. — Только честно? Разве
Старший Уолкер устало хмыкнул и медленно покачал головой. Жесткий, решительный, надежный и заботливый, Тики, может, в чем-то и походил на Ману, но это было все это время лишь миражом.
Потому что когда Мана был жив, Неа ощущал себя в отношениях с ним старшим братом. Именно он заботился. А с Тики… с Тики Неа был младшим. Сущим ребенком, нуждающимся в этой самой заботе.
— …ничуть.
Юноша в ответ на это расцвел новой ободряющей улыбкой и легко щелкнул мужчину по носу, как делал, когда был маленьким.
— Ну вот видишь? Давай ты поешь, а потом еще отдохнешь, ладно?
Неа смотрел на него и не мог поверить, что ледяная стена раскрошилась. Ему казалось, что завтра всё будет по-старому, что Аллен продолжит его игнорировать, закрываться, прятаться за своей невозмутимостью.
Юноша насильно поднял старшего Уолкера и усадил за стол, наложил риса и курицы, налил чаю, и ужинали они молча, а Неа наблюдал за благостно-спокойным лицом брата, за его плавными движениями, за проскальзывающим неуверенным смущением в глазах, и не мог перестать радоваться.
Что же случилось с ним за ночь? К чему пришёл Аллен? Что будет дальше?
Почему брат решил так внезапно… раскрыться? Показать себя?
Ближе к половине первого ночи Аллен напоил Неа успокоительным и уложил в кровать, пообещав быть рядом, словно это он был старшим заботливым братом.
Это было дико.
Но это было именно то, по чему мужчина невыносимо скучал все эти годы.
Аллен пробыл с ним до того самого момента, пока Неа не провалился в тягучий мягкий сон, ощущая, как его бережно гладят по голове.
***
Тики проснулся оттого, что кто-то весьма ощутимо его тормошил. Голова трещала немилосердно — как после хорошей порции виски, выпитого в одиночку и на пустой желудок, а по телу словно асфальтовым катком проехались. Глаза открывать мужчина вообще боялся — только поднимет веки, по ним и ударит свет, и… о господи, это будет просто ужасно.
Но назойливый неизвестный не отставал.
— …Тики!.. Тики, твою-то мать! Просыпайся, пьяная свинья!
В голосе и упреках явно угадывался манерный чистюля Вайзли. Что Тики делает у него в квартире?.. Он же… приехал к себе. Загнал машину в гараж и поднялся.
О, он очень много пил, точно. Поэтому так болит голова, и такое гадкое ощущение во рту.
К сожалению, из-за чего пил, Тики помнил слишком уж хорошо, и ни пьяный угар,
— Тики!.. — Вайзли все-таки растормошил его и заставить сесть на кровати.
Резкое движение отдалось сильным головокружением. Микка непозволительно замутило, и он тут же со стоном упал обратно на подушки.
Одно хорошо — в комнате было темно. Вайзли был манерным чистоплюем — и большим умницей.
— Чего тебе?.. — однако не собираясь говорить об этом вслух, пробурчал мужчина. — Какого хрена ты приперся?.. И без тебя тошно.
— Да я уж вижу, — саркастически фыркнул парень в ответ, наверняка скрещивая на груди руки и закатывая глаза — Тики не видел его сейчас в сумраке, потому что снова зажмурился, и хорошо. — Семнадцать пропущенных, Тики! Ты телефон себе в задницу затолкал, что ли?! Новых ощущений захотел?! Вибрации?! Так я тебе обеспечу!
— Не ори… — недовольно сморщив нос и шумно вздохнув, взмолился Тики. — Ну правда тошно… Телефон в машине, наверное…
— Какого чёрта ты здесь вообще разлёгся, а? — Вайзли его слушать не захотел, а потому продолжил говорить на повышенных тонах, явно чувствуя удовольствие от того, то приносит столько боли своим голосом. — Роад там рвёт и мечет просто! По какому поводу вообще пьянка, а?
Тики скривился, совершенно не горя желанием обсуждать всё это с братом, и со стоном перевернулся на другой бок, пытаясь абстрагироваться от визгливого парня.
Который возмущённо вздохнул и резко сдёрнул с мужчины одеяло, после чего потянул вяло отпинывающегося Микка с кровати (специально ударив обо все выступающие на пути углы) и, заставив его опереться о своё плечо, потащил в ванную (снова явно специально врезаясь по все косяки и стены).
Вайзли закинул Тики в ванну, не переставая что-то недовольно бормотать, и на всю мощь врубил холодный кран.
— Какого хрена?! — подскочил мужчина, которого окатило ледяной водой, и, поскользнувшись, вновь шлёпнулся на дно, чувствуя, как мороз забирается под кожу.
— Такого! — зашипел на него братец, включая вместо крана душ и хорошенько окатывая его холодной водой со всех сторон. — Думаешь, Шерил улетел обратно, и теперь контролировать тебя никто не будет?! А еще есть я! И Роад! И мы места себе не находим! Потому что какой-то мудак напился вдрызг и не отвечал на звонки!
На самом деле после такой отповеди на краткий миг Тики ощутил стыд. Но только на краткий миг.
Потому что это его дело, и не надо в это дело лезть!
Микк отбросил с лица мокрую челку и сдул воду с кончика носа, сердито взирая на младшего внизу вверх и на самом деле… ох, на самом деле, наверное, все-таки ощущая прилив благодарности по отношению к нему.