Klangfarbenmelodie
Шрифт:
Тики проводил его мрачным взглядом и дернул уголком губ в пародии на саркастическую усмешку. Ну-ну, поговорили они с братом. Замечательно поговорили, как видно, если этот редиска до сих пор тут девкой по сцене скачет.
Естественно, просто из чувства противоречия мужчина не сдвинулся и с места. Так и сидел следующие четверть часа, медленно смакуя свой чай и глядя, как по сцене снует народ, проверяющий и убирающий инструменты, и как подключают музыкальный центр.
Когда Аллен вернулся и, сердито нахмурившись, плюхнулся на стул напротив него, Тики даже бровью не повел. Этот человек (если не присматриваться,
— Какого хрена ты все еще здесь? — губы у юноши были еще немного чересчур яркие, и это наводило на определенные размышления, суть которых Микку ничуть не нравилась.
Каждым жестом, каждым взглядом Аллен только доказывал то, что он и Алиса — есть одно, и это приводило мужчину в отчаяние, потому что он не мог его по-настоящему возненавидеть.
Потому что его привязанность к прекрасной девушке с бесовскими огнями в глазах невероятным образом норовила перенестись и на мрачного подростка с раздутой самооценкой.
А этого категорически не хотелось.
— А ты вообще кто, чтобы мне указывать? — бесстрастно бросил Тики, замечая, как скептически приподнял бровь Аллен, совершенно невозмутимый и отрешённый.
Снова ставший собой.
Мелким паршивцем, которому хотелось выбить все зубы к чёртовой матери.
— Никто, — сразу же ответил Уолкер, легко пожав плечами, и Микк вдруг заметил, как из-под тонального крема на носу просвечивает фиолетовый цвет синяка. Да и переносица была слегка опухшей. Да и вообще юноша выглядел на удивление потрёпанно и бледно. Ну-ну, с простреленным-то животом попытайся выглядеть по-другому. — Но вот для Неа ты лучший друг, а потому я приведу тебя даже силой, — равнодушно закончил Аллен и, встав из-за стола, схватил опешившего Тики за плечо (неожиданно сильно, скотина, схватил), потащив его к выходу.
Немного придя в себя через пару секунд, Тики глухо хохотнул, удивляясь такой прыти, и несильно двинул ему в живот, заставив охнуть и сверкнуть из-под челки полным негодования взглядом.
Мал еще, редиска, чтобы указы раздавать. Проштрафился сам, а строит из себя хрен пойми кого.
— Ну что ж ты стоишь? — ядовито шепнул мужчина, дергая в насмешке уголком губ. — Идем дальше, шкет. Ты ж меня силой вести хотел.
Аллен поджал губы.
— И приведу, не сомневайся.
Силы, впрочем, особенной не потребовалось. Все, что Тики было нужно — это чтобы этот заносчивый куренок поехал с ним, потому что мужчина должен был знать, как это они там с Неа поговорили, и к чему это привело.
Именно поэтому уже через несколько минут мужчина устроился на водительском (да, именно, и никто больше не покусится на него) сидении в своей машине, и Аллен нырнул в салон, словно таким образом выражал свой протест.
Хотя какой там мог быть протест — непонятно.
До дома Уолкеров они добрались молча. Микк включил радио, чтобы не сильно ощущать напряжение, повисшее между ними, и отключился от своих эмоций, полностью посвящая себя дороге.
Как только они приехали, Аллен выскочил на улицу, поправив левую перчатку, и, кинув полный безразличия взгляд на Тики, медленно направился к двери, ужасно бледный и равнодушный ко всему.
Ох, как же хотелось ему хорошенько врезать за такое отношение.
Мужчина,
Неа был у себя. Сидел за столом и сосредоточенно строчил что-то, буквально грохая пальцами по клавишам, полный странного, с первого взгляда заметного возбуждения и волнения.
— Живой, что ли? — не найдя ничего лучше, усмехнулся Тики, приваливаясь к дверному косяку спиной и скрещивая на груди руки. Самая лучшая защита — нападение, ведь так? Самая лучшая броня — это яд.
Друг от звука его голоса дернулся и на мгновение замер, словно страшился обернуться. Так и сидел, неподвижный и молчаливый, а потом как-то заторможенно оторвал взгляд от экрана своего ноутбука и медленно-медленно, как будто действительно боязливо, обернулся к мужчине всем корпусом.
— Т-тики?.. — голос у него едва заметно дрожал — и не понять отчего. А когда непонятно — это еще страшнее. Тики отлично помнил несмотря на алкогольную пелену, как жался к нему старший Уолкер в ночь своей ссоры с братом, и каким беззащитным ребенком тогда казался.
— Он самый, — коротко кивнул в ответ ему Микк, отталкиваясь от косяка и шагая к креслу, в котором сидел друг. — Извини… Что-то я слишком переборщил с виски.
Неа судорожно вздохнул, дёрнувшись, словно хотел вскочить, но в последний момент передумал, и замотал головой, смотря на Тики с такой огромной виной во взгляде, что захотелось спрятаться от этого.
— Это ты меня извини, — просипел он, облизнув губы, неловко улыбнулся. — Я… я… прости, что… ну… прости, что назвал Маной, что… спутал с ним, — забормотал, зажмурившись, мужчина, словно маленький ребёнок, которого поймали рядом с разбитой вазой, и Микк почувствовал, что в нём не было больше злости или обиды. Что всё это растворилось. Что сейчас ему просто хочется потрепать готового в любой момент расплакаться друга по голове и постараться успокоить его, а потом вновь завалиться в гостиную и ржать над какими-нибудь глупыми комедиями.
— Плакса, — хмыкнул Тики, и Неа вскинул на него неверящий золотой взгляд. — Вы, что ты, что редиска, два идиота, которые когда-нибудь сведут меня в могилу, — закатил он глаза, присев на подлокотник кресла и специально не смотря на шмыгнувшего носом Уолкера.
Неа сгреб его в охапку и уткнулся лицом в живот, потираясь щекой о рубашку и таки просто вынуждая запустить пальцы в свою и без того до безобразия встрепанную шевелюру. Ну просто как огромный провинившийся кошак.
Тики тихо засмеялся, сползая в большое кресло и крепко прижимая друга к себе. Его затопило каким-то почти огненным облегчением.
— Угомонись и не убивайся, слышишь? — хмыкнул он. — Мои муки были облегчены… телами.
Неа тут же дернулся от него, глядя почти испуганно — и до жути обеспокоенно, и взял его лицо в ладони.
— Тела?! Какие?! Ты же…
— Обнаженные тела, — со смешком пояснил Микк, щелкая тут же зардевшегося мужчину по носу. — Кажется, их было три. Три восхитительных обнаженных тела, у которых просто зашкаливает навык утешения.
— Херов ты самец… — буркнул в ответ старший Уолкер, снова крепко его обнимая и прижимая к себе. — Но я серьезно же, Тики. Правда. Прости меня. Меня просто… переклинило, наверное…