Клетка в голове
Шрифт:
Было видно, что когда-то Нарвалов был почти в два раза крупнее, чем сейчас. Это прослеживалось в его походке. Правда не понятно – спали с него мускулы или жир, который полагается каждой высокой должности в России. Также была заметна военная выправка, однако сейчас он представлял собой удручающее зрелище, особенно для такого молодого парня, как Громов. Нарвалов был сгорбленный, иссохший и, казалось, что он постоянно что-то жуёт.
Он встал перед новоприбывшими и начал говорить:
– Меня зовут Прохор Григорьевич Нарвалов. Я – начальник Исправительной колонии номер…
Его речь оборвал офицер, который приблизился к нему
– … Карзольской тюрьмы. С сегодняшнего дня вы начинаете отбывание своего наказания. И сколько бы вы здесь ни находились, наши основные правила для всех вас – одинаковы. Осужденные обязаны соблюдать распорядок дня; являться по вызову администрации, давать письменные объяснения по её требованию по фактам нарушения установленного порядка отбывания наказания; проходить медицинское освидетельствование с целью своевременного обнаружения инфекционных заболеваний, а также выявления фактов употребления алкогольных, наркотических и сильнодействующих веществ; бережно относиться к имуществу исправительного учреждения и другим видам имущества; соблюдать требования пожарной безопасности…
Это был стандартный список, который оглашался всем новоприбывшим в местах лишения свободы. Вот дело дошло до запретов.
– Запрещается курить в не отведённых для этого местах. – Начальник уже было принялся зачитывать следующий пункт из списка, но тут его перебил своим выкриком один из осужденных.
– А где эти самые места?
– Тишина, – прозвучал громкий ответ от офицера, который вёл начальника зоны. – После вам всё разъяснят в подробностях.
Всё это время начальник продолжал зачитывать список запретов, пока офицер и заключённый, который хотел узнать о местах для курения, переговаривались. Но как только старик закончил зачитывать пункт об азартных играх и материальной выгоды от них, он остановился, долго набирал воздух в лёгкие, и приказным голосом попытался закричать (настолько громко и властно, насколько это было возможно, учитывая его возраст):
– Тихо! – и он продолжил зачитывать список запретов, после некоторой паузы. – Запрещается курить в не отведённых для этого местах; играть с целью извлечения материальной или иной выгоды…
У Громова появились кое-какие подозрения. Он решил их проверить. Когда, спустя несколько пунктов, начальник зачитал:
– Наносить себе и другим лицам татуировки, – и только он принялся зачитывать следующий, как Громов начал громко и долго прокашливаться.
Начальник продолжал зачитывать начатый пункт, но когда он закончил с ним, то вновь набрал в себя воздуха, словно собрался в один заход переплывать Берингов пролив, и попытался, также без особого успеха закричать:
– Тихо!
А после, снова сделав театральную паузу, продолжил с предыдущего пункта:
– Наносить себе и другим лицам татуировки; без разрешения администрации вывешивать фотографии, репродукции, открытки, вырезки из газет и журналов и иные предметы на стенах, тумбочках и кроватях; содержать животных и птиц; заниматься огородничеством; разводить декоративных рыб и комнатные растения…
«У него скисли все мозги. Он настолько стар, что ему просто отдали должность, потому что всех, кто моложе – отправили на фронт. Дед заучил эту свою речь и тарабанит её. А если кто-то сделает что-то, не вписанное в неё, то он теряется. И такого поставили руководить зоной?! Нами?!
Нет – в подобном мире жить невозможно. Он противоречит сам себе. Все вокруг талдычат про закон джунглей, что выживает сильнейший. Борись за то, чего тебе хочется, прилагай все силы и используй все возможности. Это всё – херня! Сильнейшие находятся тут. Ты хочешь девку, которая тебе отказывает, но при этом делаешь всё, что возможно, чтобы получить её – изнасилование. Ты хочешь законное прибыльное дело, все места там заняты, но ты всё равно делаешь всё возможное, чтобы его получить – рейдерский захват. Тебе не отдают долг, и ты делаешь всё, чтобы выбить из должника плату – избиение и вымогательство. Ты хочешь получить повышение в офисе, но коллега крадёт твои идеи и выдаёт их за свои, и ты делаешь всё возможное, чтобы его не повысили – убийство. Когда сильные берут что-то – они, видите ли, всегда совершают преступление. Тому миру не нужны сильные. Они бы перебили слишком многих слабаков. Когда сильные пользуются своей силой и пытаются выжить – их бросают за решётку. И тут уже начинается другой мир».
После приветственной речи начальника тюрьмы, в которой он огласил основные права, обязанности и запреты для заключённых, произвели всеобщую перекличку. Тут подключился офицер охраны, перед этим отведя Нарвалова туда, откуда он вышел. После этого всех осужденных повели на очередной обыск.
В небольшом коридоре стоял аппарат, какие ставят в аэропортах, когда осуществляют досмотр пассажиров. Круглая кабина из пластика, внутри вращающиеся створки, в которые встроены датчики. Если у осужденного ничего не находили при таком просвечивании, то в ход шли старые методы обыска (техника дело такое – доверяй, но проверяй; к тому же заключённые – чертовски хитры на предмет обмана чего бы то ни было).
После все сдавали свои вещи, вплоть до трусов. Они теперь будут храниться на складе и выдадут их обратно только после отбытия срока.
Далее была более просторная комната, где к каждому из заключённых подошли по два охранника (а практически весь контингент тюрьмы был женский). Проверяли всё. Осматривали ротовую полость, подошвы ног, жировые складки кожи (у кого они были), ноздри, уши, волосы на голове, волосы на лобке, анальное отверстие.
Когда очередь дошла до Громова и ему приказали согнуться в поясе, он почувствовал, что его ягодицы раздвигает рука в перчатке. Далее в дело пошли два пальца.
«Ну, охуитеьно! Просто пиздец!»
Пожалуй, нет ничего более явно попирающего интересы человека, его конституционные права и свободы, гарантии на защиту чести и достоинства, как если кто-то другой без согласия засовывает ему в зад что бы то ни было. Даже если весь этот процесс называется обязательной процедурой досмотра при приёме осужденных лиц в места отбывания уголовного наказания. Это только на бумаге звучит красиво, правильно, цивилизованно и необходимо. Но ты думаешь так только до тех пор, пока до тебя самого не доберётся чужой палец.
Раньше на обысках Громова просто просили присесть и покашлять – никто ещё не засовывал ему пальцы в задницу.
– По-моему, ты ещё не всё выгребла, – сморозил он колкость.
– Тебе что-то не понравилось? – обратилась к Громову вторая надзирательница. – Нам самим не в удовольствие это делать.
– Разве? Я же вижу, как ты и она на меня лыбитесь36.
Офицер охраны взяла в руки дубинку и ударила ей в четверть силы сзади в коленный сустав Громова. Он подогнул ноги от удара.