Клетка в голове
Шрифт:
«Стирали, небось, в одной машинке, вместе с одеждой сук и опущенных. Такое надевать западло. Поэтому воры и не носят ничего, что им дают. Они сами достают себе то, что им нужно. Подачки им не нужны».
Однако, когда оделись все, кроме Громова, он, поглядывая на охрану, нехотя натянул на себя рубаху, брюки и туфли. Остальное понёс в руках.
8
Теперь всю честную компанию новоприбывших, уже не пристёгнутых друг к другу цепью, но под охраной вооружённого конвоя, вывели в тюремный двор. Он был пуст – все заключённые обедали. Встретили их там только охранники на вышках. Справа, там, где была воля, проходил сначала двойной проволочный забор с колючей проволокой, а после него – бетонная
Громов был уверен, что кто-нибудь из заключённых выкрикнет им какое-то приветствие в окно, но нет – всё было тихо. Если за ними кто-то и наблюдал, то не выдавал себя. Но было явное ощущение того, что к ним уже присматриваются.
«Это – зона. И здесь ты всегда на виду у всех».
После прогулки на свежем воздухе, заключённых ввели в карантинный корпус. Он был ещё более чистым и ухоженным, чем приёмник. Через него, конечно, проходили все, но надолго здесь не задерживались. Да и не так много в Карзолке было заключённых – как-никак, а в большинстве своём осужденные либо шли на фронт, либо отбывали наказание в стройбатах.
Заговорил офицер в приёме карантина:
– В данный момент вы все находитесь в шестом корпусе Карзольской тюрьмы, который является карантинной зоной. Здесь вы проведёте от семи до пятнадцати суток. За вами будет осуществляться медицинский надзор с целью выявления каких-либо заболеваний, которыми в обычных условиях вы могли бы заразить других людей. При их отсутствии вас скоро переведут на общий режим отбывания наказания. Больных же отправят в медицинский корпус для прохождения анализов и лечения. Для чистоты наблюдения каждый из вас будет содержаться в отдельной камере. Курение в камере разрешается. Если на вашем счету в тюрьме есть деньги, то вы можете купить сигареты или еду в магазине, который находится прямо за мной. Также вы можете запросить из тюремной библиотеки книги. Со списком книг желающих ознакомят отдельно. Радио и телевизоры в камерах не предусмотрены. Все права и обязанности у вас всех сейчас, практически такие же, как и для общего режима. Расписание дня, чистота в камерах и прочее. С этим вас уже знакомили. Вам всё понятно?
– Понятно, – хором отозвались заключённые.
Теперь их развели по камерам. Карантинная камера Громова была на четвёртом этаже. Она была вполне новая, ухоженная. На стенах, правда, местами наляпана краска. Немного светлее или темнее, чем вся остальная.
«Замазывали малявы39 зэков».
Не обошлось в камере без унитаза с раковиной – но проектировщик расположил унитаз снизу, а раковину прямо над ним.
«Хренов гений мысли».
Полотенце, выданное на складе, сразу полетело на пол – лучшей участи, чем подстилка под ноги оно и не заслуживает. Из окна с решёткой видны только стены да чёрные верхушки зимних сибирских деревьев.
В камере был стол, намертво прикреплённый к полу и только одни двуспальные нары, что предоставляло большие возможности. Верхние служили исключительно спальными, а нижние использовались днём вместо стула для рядом стоящего стола (табуретки, почему-то не было) и могли бы также в качестве склада для вещей, хоть их было не так много.
После своего задержания Громов позвонил Владу, объяснил ситуацию и сказал ему собрать для себя кое-какие вещи. В основном одежду тёмных цветов из натуральной ткани – в тюрьме такие ценятся выше, тапки, зубная щётка, мочалка, пара банок тушёнки и селёдки и прочая бытовая мелочь. Но даже это сейчас лежало на складе. На консервы он особенно не рассчитывал. Их, скорее всего, уже раздавили охранники. Хотя зачем это им? Вроде бы – такая мелочь. Но Громов был уверен в том, что они не столько сами голодают, сколько хотят, чтобы он голодал и жил в ещё более стеснённых условиях. Да и не всю одежду могут счесть допустимой на Карзолке. И он мог остаться только с тем, что ему дали в тюрьме.
Конечно, философия и образ жизни истинного вора, как считал Громов, подразумевает отказ в том или ином виде от вещей и благ. Но тем вор и отличается от лоха, что может обеспечить себе вполне сносное, и местами комфортное существование в любых условиях. Даже не так – скорее отказаться от чего-то, чтобы выгадать себе нечто ещё лучше. Однако в карантинном бараке Громов столкнулся со старой проблемой. Никого из заключённых нет рядом, знакомств ни с кем не заведено, подкупить охрану или ещё кого-то из работников нечем. Запугивать – авторитета не нажил. И снова он остался на том, что дают.
«Это не зона. Всё ещё не она. Пусть отпускают в свет, да поскорее».
Первое, что он решил сделать – это обеспечить себе досуг. Стукнул в кормушку и сказал коридорному (тучной бабе на вид под сорок лет), что хочет чего-нибудь почитать.
Через полчаса она принесла ему список литературы в библиотеке Карзолки. Он пробежался глазами по нему – наконец-то художественная литература для интересного чтения. И имена, вроде есть знакомые – Пушкин, Есенин. Громов остановил свой выбор на Максиме Горьком.
«Кликуха40, может, такая? Авось про зону пишет? Хотя подобные книги здесь вряд ли водятся». Под запретом в Карзолке был стандартный тематический список: картография территории вокруг тюрьмы; книги по обучению ориентировки на местности; о выживании в дикой среде; об оружии, техниках и материалах его изготовления; самоучителя по боевым искусствам; произведения, пропагандирующие радикальные взгляды, секты, насилие, половое сношение и другие.
Книгу принесли после ужина (практически такого же безвкусного, как и на этапе, и с тем же рационом). До этого Громов просто спал или валялся на верхней койке.
«Мои университеты»
Он принялся читать её и она почти сразу ему разонравилась. Сначала парень там хочет учиться, потом работает, словно раб, на этом корабле с какими-то левыми мужиками. Да ещё и получает от этого такое удовольствие, словно выиграл в споре неделю с первосортной женщиной.
«Небось, после работы им всем не заплатили ни рубля».
Потом парень опять работает, уже в пекарне, и опять, как подневольный.
«Сразу видно фраерка. Работает-работает, а толку чуть. Потому что – лох».
Потом парень находит себе какую-то правую секту (Громов не понял того, что здесь был намёк на коммунизм в России) и батрачит ещё и на них.
«Чем не лох?!»
Ещё герой книги что-то говорил про борьбу с плотскими желаниями тела.
«Пидор, что ли?»
Однако Громов, всё-таки заставил себя дочитать произведение до конца (благо оно было коротким). И не зря. Концовка ему понравилась – все вокруг погорели, хотят друг друга поубивать, от работы всё-таки нет никакого толку. Но всё равно подобные книги были не для него. Он бы с большей радостью взял почитать какой-нибудь юмористический детектив, где герою-полицейскому на пенсии помогает раскрыть дело бывший вор. И чтобы обязательно присутствовала девчонка лет двадцати, и вор её завалил в койку. Или, как вариант – фантастику о будущем. Но книги вроде этой для него слишком вычурны. Развлечения от них, как он считал – ноль. А в этом и весь смысл, раз уж здесь нет телека.