Клетка
Шрифт:
Борис стал описывать свой телеметрический прибор. Простейшее устройство, конечно, – обычная релюшка, оповещающая, дающая сигнал на командный пункт о том, что включился главный двигатель. Все зависит, как подать.
Начнем с названия. «Система телеметрического оповещения и индикации события, связанного с включением главного двигателя, и определение момента выхода режима двигателя на уровень рабочих оборотов». Дальше разделы. Обо всем объекте, являющемся субъектом телеметрического наблюдения. Задачи и цели телеметрической системы. О повышении тактико-технических характеристик объекта, оснащенного телеметрией. Состав телеметрической системы, ее связь с основными подсистемами
Рабочий день заканчивался. КГ положил тетрадь с бесценными записями в специальный портфель, специальной печатью сделал пластилиновый оттиск на замке портфеля и отнес все это в первый отдел. Там долго рассматривали оттиск, вскрыли портфель. Зачем вскрывать портфель? – раньше ничего такого не было. Огромная апоплексичного вида дама с багровыми щеками долго перелистывала записи в тетради, время от времени посматривая на пластырь, закрывающий часть лба над виском КГ.
– Не согласились бы вы стать нашим секретным сотрудником? – наконец произнесла она, но в ее голосе не чувствовалось уверенности.
Борису не понравился этот разговор. «Что сегодня за день такой? С самого начала все пошло наперекосяк».
– У меня уже есть работа, и она мне нравится, – ответил он, сделав вид, что не понимает, о чем идет речь.
– Ваша работа останется. Вы просто будете сообщать нам, если в отделе будет что-нибудь не так.
– В каком смысле не так? У нас в отделе все очень даже так. Мы работаем над важнейшими правительственными программами и делаем все возможное для укрепления обороноспособности нашей Родины.
– Ну, если какие-то будут разговоры не такие. Вот вы иногда ходите с товарищем Полупановым в рюмочную. Может, он за рюмкой водки что-то не так скажет о политике партии и правительства. Или эти молодые специалисты Реликтер и Рецептер.
– Реликтов и Рецептов, – поправил Борис.
– Ну, все равно, – дама нежно улыбнулась, улыбка у нее была совершенно обворожительная. Она словно говорила КГ: «Пусть будет так, вы многого еще не знаете, молодой человек». – Может, эти двое что-нибудь не так. Или, например, аморальное поведение.
– Могу сказать вам с полным удовлетворением, что у нас в отделе работают очень даже моральные люди. И все как один поддерживают политику партии и правительства. Но если я что-нибудь узнаю такое, вы не беспокойтесь, я непременно сообщу вам. И притом в письменном виде.
– Так вы отказываетесь быть нашим секретным сотрудником?
– Вы меня неправильно поняли. Мне совсем не нужно быть чьим-то сотрудником. Я и так готов вам помогать во всем. Это мой долг. Выявлять случаи нарушения социалистической законности и своевременно сообщать об этом компетентным органам.
– Напрасно вы отказываетесь. Это помогло бы вам в некоторых делах. Вы понимаете, что я имею в виду? Необязательно помогло бы. Но могло бы и помочь.
«Откуда они всё знают? Хотя эти-то и должны всё знать», – подумал Борис, но вслух произнес совсем другое:
– Не очень понял, что вы имеете в виду. Но тем не менее огромное вам спасибо. Как же я вам благодарен за ваши добрые намерения! Если будет необходимость, непременно воспользуюсь вашей помощью. А пока подпишите, пожалуйста, в реестре, что я сдал вам секретные документы в надлежащем виде и в надлежащим образом запечатанном портфеле.
Борис подумал о том, что в его квартире и в квартире мадам Гаулейтер после визита незваных гостей остался полный раскардаш. И если привести поскорей эти помещения в порядок, то следы утренних событий исчезнут и жизнь сама собой пойдет по-прежнему, все забудется, будто сегодня утром ничего такого и не случилось. Ему все время казалось, что это какая-то нелепая случайность, главное свойство которой состоит в том, что она обязательно сама собой рассосется.
Утром он планировал, что после работы непременно посетит Клару и оставит ей честно заработанные пять рублей, а может, даже и семь… Но сейчас он передумал и решил, что, пожалуй, ему следует поскорей вернуться домой.
3
Получилось так, что после посещения первого отдела на работе появились еще кое-какие дела, и КГ добрался до дома только в девятом часу.
В полутемном подъезде его дома он увидел крепкого, вихрастого молодого парня в кепке, надвинутой на глаза, и с сигаретой, словно приклеившейся к нижней губе. Стоял, широко расставив ноги и будто перегораживая вход в вестибюль. Было трудно разглядеть его лицо.
– Это что еще такое, что за явление Христа народу? Да кто вы такой, черт побери, и почему вы не даете мне пройти?
– Вы меня не узнаете, Борис Илларионович? – спросил парень, вынул сигарету изо рта, щелчком пальцев отправил ее в темноту и отошел в сторону, пропуская КГ. – А я так преотлично вас знаю. Я сын председателя кооператива.
– Председателя кооператива? Сын? – задумчиво сказал КГ и постучал складным зонтиком по металлической раме входной двери.
– Может, вам нужна какая-то помощь? Хотите, я сбегаю, позову отца?
– Мне, помощь вашего отца, – вы смеетесь надо мной? – с издевкой спросил Борис. В интонациях его голосе звучало: «Вы сами-то хоть понимаете, сколько бед натворили?» – Нет, нет, мне ничего не надо – милостиво добавил он. Это звучало так: «Вы тут изрядно набедокурили, но тем не менее я вас прощаю».
Борис быстро прошел в вестибюль, но, прежде чем подойти к лифту, резко повернулся на каблуках и еще раз внимательно посмотрел на парня.
«Вот как с ними надо. Держать в руках и не давать слабины. Если буду в форме, ничего подобного тому, что случилось со мной сегодня утром, больше уже не произойдет».
Он мог, конечно, пройти сразу к себе, но так как ему надо было непременно поговорить с Евдокией Прокопьевной, вначале прошел к ней в колясочную. В помещении, которое мадам Гаулейтер превратила в свое жилье, все было аккуратно прибрано. Видимо, она уже закончила со своими обязательными делами – весь день строго следила, чтобы никто лишний в дом не входил, дала очередной нагоняй всем работникам кооператива – и дворнику, и бухгалтеру, и электрику, и даже самому председателю. И теперь, преисполнившись сознанием выполненного долга, решила отдаться личным делам. Ее излюбленным занятием – можно было бы даже сказать «хобби», но товарищ вахтер была женщиной простой и не знала такого мудреного слова – было вязание носков, шарфиков и шапочек. Покупала впрок много шерсти, вязала под аккомпанемент старенького черно-белого телевизора, а потом с удовольствием раздаривала свои изделия родственникам, жильцам дома, просто случайным знакомым. Вот и теперь мадам Гаулейтер сидела с носком из грубой шерсти в руках, который она вязала, как и положено, на четырех спицах. А на столе рядом лежало полтора десятка готовых вязаных изделий разных цветов.