клуб аистенок
Шрифт:
Давид пыхтел над каждой фотографией: - Дорин -бима, Би баба, тетечка Триш ... и пучок морковных головок, - орал он, тыкая пальчиком в детей Триш, а потом в мужа Триш - Дона.
Рик присмотрелся, потом еще раз посмотрел внимательнее. Желудок его повело.
На следующее утро Пэти забежала в его офис с пакетом покупок. Заглянув в офис, чтобы о чем-то спросить Андрею, Рик загляделся на блондинку с шикарной задницей, очень аппетитной, и поразился, когда блондинка обернулась, и оказалось - это Пэти. Выглядела она подростком в потертых, выцветших джинсах и футболке.
– Привет, -
Рик подошел обменяться Голливудским поцелуем - легкое касание щек - и на мгновение - он не сообразил, виной ли запах Пэти, что-то среднее: крем для загара и Sea Breeze, или же его воздержание - но ему вдруг захотелось притянуть ее ближе.
– А что плохого в этих костюмчиках?
– спросил он.
Андрея, потянувшись к пакетам, вытащила шортики, футболки и брючки, которые Пэти купила для Давида.
– Ничего, если это одежда для дяди Бобо, - прокомментировала Андрея, - и, кстати, разве вам не надо уже туда идти?
Рик взглянул на часы.
– Должен. Пойду закончу совещание в офисе, заберу Давида и отправлюсь туда.
Пэти была разочарована,
– Плохо. Я собиралась пригласить тебя на небольшой ланч, а потом помочь мне с наследием Чарли. У меня там вопросы.
– Что, если я позвоню тебе? Мы сможем сделать это в уик-энд.
– Замечательно, - согласилась Пэти.
По дороге в Калабасах Рику подумалось, что, возможно, стоит пригласить Пэти на ланч в Montia Picture Home. Бобо всегда восхищался ею: "Женщина, да еще целая половина" - говорил он о ней. "Будь я помоложе, я бы ...".
Бобо уже не поджидал у входа в дом, как бывало раньше, потому что дорога из комнаты к входной двери была для него уже слишком длинной и трудоемкой. У него был волкер, но он напрочь отказывался им пользоваться, за исключением тех дней, когда его навещали Рик и малыш. И только потому он позволял помочь ему выбраться из постели и пройти по коридору, чтобы покрасоваться перед "мальчиками" - так он называл Рика и Давида. Его ослабевшее тело цеплялось для поддержки за все в коридоре; он плелся рядом с Риком, а позади семенил Давид, чьи ножки прекрасно себя чувствовали на покрытом ковром полу. Но хотя тело Бобо теряло силу, мозг его еще работал на полную мощь.
Однажды на прошлой неделе, наблюдая за малышом, он покачал головой и сказал:
– Жизнь моя была полна сюрпризов. Если бы кто-то сказал мне, человеку, прожившему на этой земле столько, сколько я, что я одобрю вот такое - ты и этот вот ребенок - нет, я забираю слово "одобрю" и заменяю его на "благословлю" это - я бы ответил, знаешь что? Это чертовски здорово.-
Сегодня, когда Рик с Давидом на плече шагал по госпитальному коридору мимо медицинского поста, к комнате Бобо, дежурившая медсестра, взглянув на них. сказала:
– Эти визиты поддерживают в нем жизнь.
– Привет, леди.
– Привет, бейби, - откликнулась медсестра, махнув рукой.
– Мои мальчики, - сказал Бобо, когда они вошли в его комнату.
– Да а а а, да бо бо бо, - лепетал Давид, забираясь на постель, карабкаясь, потом сел рядом со стариком и положил свои толстенькие ручки на лицо, - Хай я я, да.. .да... бо... бо.
– Да уж! Не пытайся обольстить меня, маленькая вонючка, - Бобо расплылся в улыбке, минус зубы, которые покоились в стакане на столе.
Рик расстелил одеяло на полу, посадил на него Давида, рядом положил игрушки, и малыш счастливо за них ухватился. Потом Рик взял руку дяди.
– Дядя Би, мне нужен твой совет, - и он рассказал ему о своем беспокойстве за Дорин.
– Рики, - начал Бобо, когда Рик закончил свой рассказ, - в мое время такого рода вещи не существовали, а если и существовали, были наглухо закопаны, что никто и не знал про них. Потому, что по дороге где-то эта идея ломается и становится уж слишком ... как мы ее называем ... усложненной. Никогда не выкристаллизовывается, никогда не высыхает, правда такова, что бы ни говорил всякий высоколобый юрист ... Можешь ты навсегда распрощаться с этой девчушкой? Она подарила тебе самое дорогое, самое ценное в твоей жизни. Конечно, если у тебя нет сердца, ты можешь сказать "Это не моя проблема". Но, даже ведя сумасшедшую жизнь, ты все-таки для того, кого любишь, поставишь мир с головы на ноги. Известно ли это мне? Скольких еще старых пер..ов навещают так регулярно? Только меня!
Рику хотелось зарыть лицо в одеяло и заплакать. Как же он любил старика! Этого добряка, который и в нем прозревал доброе. И как же невыносимо тяжко, что Давид вырастит и никогда не узнает его!
– Я доверяю твоему сердцу. Ты найдешь способ помочь этой девушке. Кстати, что за женщина?
– Какая женщина?
– В последние недели ... может, зрение у меня стало хуже, но выглядишь ты сверкающим ...
– Сверкающим?
– О'кей, сверкающий - это небольшой перебор. Но ты выглядишь мило, - старик открыл оба глаза и засмеялся.
– Дама, наконец-то заарканила тебя, слава Богу?!
– Абсолютно нет.
– Не лги умирающему. А, вообще-то, лучще соври, чтобы я сошел в могилу с ухмылкой.
– Ты во сне, дядя Би.
Старик снова рассмеялся.
"Нет" - вот все, что он сказал перед тем, как заснуть.
"О чем это он говорит" - думал Рик, собирая вещи Давида, а потом посадив того на плечо, отправился по коридору, вдоль стен которого были развешаны снимки звезд Голливуда.
Однако, выехав на фривэй, вместо того, чтобы повести машину на восток, в свою студию, он поехал на запад, в Малибу, к Пэти.
Андрея уже хотела включить автоответчик и покинуть офис, уже сумочка была у нее в руке, и Кэнди, девушка работавшая напротив, нетерпеливо ждала ее у дверей чтобы вместе пойти на ланч, когда зазвонил телефон. "Черт, - подумала Андрея, - может, я мне проигнорировать звонок?". Рик только что, несколько минут заезжал ей сказать, что часов до 3-х его не будет, он кое-куда заедет. Значит, звонит не он.
– Андрея, может, я пойду и займу столик?
– предложила Кэнди.
– Нет, одну секунду. Офис Ричарда Райзмана, - ответила она на звонок.