клуб аистенок
Шрифт:
25
Педиатрическая палата интенсивной помощи - место, в котором не хотелось бы оказаться никогда. Многие из ее пациентов поступают прямо из родильного отделения, и в большинстве случаев покидают ее, потому что умирают. Родители, денно и нощно сидящие у кроваток своих малюток, с ужасом ожидают, что их могут отослать домой. Без их ребенка.
Когда Рик, Анни, Давид, к тому времени уже почти без сознания, и доктор Солвей с застывшим каменным лицом, приехали в госпиталь, они прямо прошли в палату скорой интенсивной помощи. Было еще четыре кроватки рядом с той, в которую они положили неподвижного, молчащего Давида. Рик отвернулся, когда медсестра
Сейчас через трубку ему введут лекарство, чтобы как-то облегчить болезненную процедуру, которую необходимо проделать немедленно. Доктор Солвей объясняла подробно, будто преподавала в классе. Доктора введут трубку в нос Давида и потом дальше в его легкие. Трубку соединят с респиратором, который будет дышать за него. Рика и Анни попросили не прис5ггствовать при процедуре.
Стоя в холле, Рик, стараясь не думать, что сейчас доктора делают с его сыном, смотрел на большую, темнокожую женщину, все еще обнимающую всю себя короткими, сильными руками, на одной из которых висел голубой свитерок Давида. О чем она думает? О том, что Рик такой подлый, низкий бабник, и потому его сын смертельно болен? Возможно, Давид не выкарабкается, и Рик - тому виной. Анни должна знать, что произошло.
В то утро она возвратилась от сестры очень рано. Как и обещала. Машина юной секретарши, скорее всего, была припаркована на дорожке, где обычно парковалась Анни. И Анни, вероятно, отыскала на улице другое парковочное место, вошла в переднюю дверь и начала прибирать в гостиной. И, конечно, нашла черное платье девицы, сброшенное на пол. А в комнате малыша, в которую она вошла тут же, одежду Рика. Везде. Она, должно быть, собрала ее и отнесла в корзину для грязного белья и потом, посадив Давида на бедро, прошла на кухню мыть тарелки, оставленные после ужина и готовить завтрак для Давида. Возможно, она кормила ребенка, когда обнаженная девица вышла из комнаты Рика, где они провели остаток ночи и где она оставила Рика в беспробудном сне. Девица, возможно, даже поздоровалась с Анни и кудахтала с Давидом, облачаясь в свое платье и туфли.
Прошло долгих 20 минут, потом врачи позвали Анни и Рика. Давид спал. Доктор Солвей стояла у его кроватки. Анни глухо застонала, увидев, что было сделано с малышом, а Рик ухватился за спинку стула в поисках поддержки. "Трубка подсоединена к респиратору, который сейчас дышит за него. Вот это кардиомонитор, а это внутривенная линия. Мы продолжаем механически вентилировать его, и несколько дней будет кормить его таким образом. Надеемся, что после этого он выкарабкается", - объяснила доктор.
Рик слабо осознавал, что где-то в отдаленном конце палаты стоит женщина и тихо плачет, глядя на своего очень больного ребенка.
– Какие лекарства вы будете ему давать?
– спросил Рик доктора.
– Никаких. Взрослым мы рекомендуем антитоксин, для малюток единственное лекарство - поддерживать их, пока они сами не выкарабкаются. Мне жаль, но я должна сказать вам, что большего сделать мы ничего не сможем, лишь сидеть и ждать. Если хотите, я могу помочь вам получить комнату неподалеку от этой палаты, и, таким образом, вы будете с ним, или вы можете приезжать. Предлагаю вам обоим или одному из вас сделать первое. Потому что, хотя Давид очень слаб и почти не открывает глаза, он все-таки иногда просыпается даже звук голоса или прикосновение близких - очень важно для его самочувствия.
Близких. Часть родительского диалога. Отец - мужчина, постоянно заботящийся о своем малыше. Пытающийся создать глубокие связи, которые в прошлом малыши имели лишь с матерями. У этого малыша нет ни матери, ни отца, постоянно пекущихся о нем. Анни. "Для Давида ее голос самый знакомый, близкий, успокаивающий, ее прикосновение самое родное", подумал Рик. Его поразило, что он испытывает ревность к этой крупной, чернокожей женщине, сейчас не отрывающей глаз от малыша, который без сознания лежит в кроватке. Давид лежал, как мертвый.
– Бедный малыш, - мягко произнесла Анни.
– Бедный, бедный малыш.
– Можете коснуться его, - посоветовала доктор Солвей.
Челюсть молодой докторши застыла твердо, а в глазах не было никакого выражения. Сколько времени она провела в этой палате и сколько малышей видела она в таком критическом состоянии?
Анни положила свою крупную, темную руку на крохотную розовую ручонку, на которой не было внутривенной трубки.
– Мы здесь, милый. Я и твой папочка, мы будем здесь с тобой каждую минуту.
Потом она взглянула на Рика.
– Я могу сидеть с ним целый день, если вы будете по ночам. Или наоборот, как скажете, мистер Райзман.
– Анни, скажешь ты, - решил Рик.
– Ты будешь приходить, уходить, прикасаться к нему, разговаривать с ним ... И если даст Бог, он выкарабкается и сможет без респиратора, подержишь его на руках. Я же буду здесь день и ночь, если только сосну на пару часов.
Анни мягко похлопала его по руке.
– Я поговорю о комнате для вас на медпосту, - сказала доктор Солвей.
Она ушла, оставив Рика и Анни вслушиваться в мерно повторяющийся звук респиратору и с замиранием сердца наблюдать за тенью, которая совсем недавно была здоровым, крупным и крепким ребенком.Доктор Уэйл вернулся из отпуска и сразу же позвонил специалисту из Сан-Франциско, чтобы подтвердить диагноз доктора Солвей. Специалисту удалось взять на анализ стул Давида, и его отправили в лабораторию в Северную Калифорнию. Когда доктора посещали Давида, Рик отодвигался, чтобы они могли лучше обследовать его сына.
Дважды на день приходила Анни, оставалась с Давидом, поглаживая его и что-то рассказывая, а Рик удалялся в близлежащий зал ожидания, проглотить то, что она принесла ему из дома. Кроме этих перерывов на обед и 3-х часового сна ночью в спартанской госпитальной комнате, Рик не покидал кресла у кроватки неподвижного Давида. Иногда он дремал в кресле, мгновенно просыпаясь при малейшем звуке детского плача, надеясь, что это Давид. Но тут же печально сознавая, что это не Давид, а другой ребенок в комнате напротив. Иногда он слышал обрывки разговоров других родителей. Диагноз рака в одном случае. Проблеск надежды, когда ребенок начал подавать признаки жизни- в другом. Он наблюдал за одной супружеской парой, всегда в штанах и футболках, чей ребенок был без респиратора, и они могли по очереди подержать ее на руках. За совершенно измотанной, очень больной на вид женщиной, всегда в банном халате. Несомненно, она приходила из другого крыла госпиталя, где сама была пациенткой. За восточной супружеской парой, без слов сцепив руки, стоявшей над кроваткой своего ребенка, который часто плакал надрывным, задыхающимся плачем.