клуб аистенок
Шрифт:
Однажды ему подумалось в тупом, полуобморочном состоянии, что следует позвонить Пэти Фолл и рассказать ей, что происходит, но сил добраться до телефона у него не было, к тому же ему казалось, что где-то как-то он слышал, или помнил, она собиралась взять мальчиков в Европу на пару месяцев. Весь день ежедневно он читал Давиду из детских знакомых книжек уже однажды прочитанных ему дома, когда они вдвоем сидели в кресле-качалке "Любопытный Джорж", "Кот в шляпе". Глупые, забавные, замечательные истории. Пусть малыш слышит его голос, если, конечно, он способен
Куклы и игрушки готовы были расплакаться,- Но крошечный клоун воскликнул:
– Вот! Вот идет еще один паровоз. Маленький голубой паровоз, очень-очень маленький. Может, он поможет нам.
Маленький голубой паровоз, весело пыхтя, подкатил. А когда увидел игрушечный флаг клоуна, остановился:
– В чем дело, друзья?
– доброжелательно осведомился он.
Выслушав жалобы и плач игрушек и кукол, маленький паровозик сказал:
– Я очень маленький, но, думаю, я смогу...
И он подсоединил себя к поезду. Он пыхтел и тянул, тянул и пыхтел, и раздувал пары, и наконец, они тронулись, медленно.
– Пуф-пуф-пуф-чаг-чаг-чаг, - делал маленький голубой паровоз, - думаю, мне удалось!
Рик пальцем протер свои усталые глаза под очками, а когда взглянул вверх, увидел дядю Бобо в дверях.
– Две недели ты не появляешься и даже не объясняешь, почему. Что происходит с тобой?
Чистая правда. Две недели Рик провел в этой комнате, не думая ни о ком, ни о чем, кроме своего сына. Бобо, опираясь на костыль, нахмурившись, глядел на Рика.
– Дядя Би, как ты сюда попал?
– Я звонил раз двадцать тебе домой. Наконец, сумел дозвониться до няньки, она сказала мне, где ты. И я нанял машину в нашем социальном доме, парень привез меня сюда и ждет внизу.
– Прости, дядя Би. Я, конечно, должен был позвонить тебе.
– Что у тебя здесь?
– Книжка. Доктор говорит, он может меня слышать. И я разговариваю с ним, читаю ...
– А я что? Рубленная печенка? Я, что не могу говорить с ним?
– медленно, с помощью костыля, Бобо подошел к кроватке где, не двигаясь, лежал Давид, - Давидушка, - произнес Бобо, - я твой любимый родственник, - из-за проблем со слухом Бобо всегда говорил очень громко, и Рик боялся, что такое вмешательство не понравится окружающим.
– Я расскажу тебе всякие истории о твоем папе, когда он был малышом. Не таким крохотным, как ты сейчас. Ему было тогда 2-3 года.
Восточная супружеская пара обернулась в его сторону. Бобо взглянул на Рика и в сторону, хотя, не понизив голоса, пробурчал:
– Выглядишь ты, как ад!
– и снова повернулся к малышу, - твой папочка был очень смышленым ребенком. А его мамочка и папочка - упокой их души!
– они были без ума от него!
– Дядя Бобо!
– Рик хотел прервать старика, но тот, подняв костыль, взмахом приказал ему замолчать.
– Твой дед Джейк - он был еврей, а твоя бабушка Джени - не еврейка. И в их доме праздновались все праздники - Ханука, Рождество и другие - все.
Рик заметил, как стала прислушиваться измотанная, всегда в халате, женщина и круглолицая, рыжеволосая дневная медсестра.
– Ты, наверное, помнишь, что мое коронное блюдо - цыпленок в горшочке, но не хуже у меня получались картофельные оладьи. Так? Как только ты отсюда выберешься. Богом клянусь, я их приготовлю. Каждый Ханука я приходил к твоим бабушке и дедушке и готовил их для нас всех.
Рик откинулся в кресле. Бобо ведь невозможно остановить, когда он решался рассказать одну из своих историй. Даже супружеская пара из Калифорнии слушала сейчас.
– В тот год Рождество и Ханука праздновались почти одновременно, елки уже зажгли, и твоя бабушка - сногсшибательная красотка!
– спрашивает твоего папочку "Рики, милый, догадываешься, кто придет завтра приготовить картофельные оладьи?", и твой папочка смотрит на нее расширенными от восторга глазами и спрашивает "Санта-Клаус?".
Все взрослые в палате улыбнулись. Шире всех Рик. Взглянув на дверь, он увидел уже трех медсестер, подошедших послушать рассказ Бобо. Они все смеялись сердечно, снимая напряжение, царящее в этой комнате.
Спасибо Богу, что привел сюда Бобо. Рик встал обнять старика, и когда вдвоем они обернулись взглянуть на Давида, в первый раз за это время малыш двинул ручкой.
– Он пошевелился, - закричал Рик.
– А как ты думаешь?
– вставил старик, - я всегда заставлял их бегать в проходах.
– Он пошевелился, - повторил Рик медсестре.
– Завтра ты позвонишь мне и доложишь, как он, - произнес Бобо.
– Позвоню, - согласился Рик, и они обнялись.
Потом Бобо махнул костылем своим фанатам и пошел искать водителя.
с этого дня Давид начал поправляться, сам двигая ручками и ножками. Слабо, но Рик цеплялся за каждую ниточку надежды. Он потерял килограмм 15, потому что одна мысль о еде была ненавистна, и он заглатывал еду с единственной целью - оставаться рядом с сыном. Иметь силы слушать и думать, какая из вен сына будет держать трубку, данный о кислороде в крови, о коже, кислородном питании малыша, о числе сердцебиений.
В тот день, когда медсестра на короткое время отсоединила Давида от респиратора, Рик взял его на руки, укачивая, напевая, нашептывая, умоляя поправиться. И Анни говорила ему, как она скучает без него дома, и когда они снова подсоединили его, и Анни села в кресло рядом с кроваткой, Рик, наконец, пошел в кафетерий пообедать, и подумал, что впервые в течение месяца он покинул госпиталь.
Очень медленно Давид Райзман возвращался к жизни. В течение нескольких дней его на короткое время отключали от респиратора, и он дышал сам. А однажды Рика и Анни попросили выйти из палаты, и доктор удалил трубку, чтобы Давид сам дышал уже постоянно. В следующие дни Рик крепко прижимал его к себе. Вернулся сосательный рефлекс, он уже смог сосать свою бутылочку, и Рик с нежностью кормил его. Каждый пузырек в бутылочке наполнял Рика триумфом, потому что это означало, что тело Давида получает питание.