Кляча в белых тапочках
Шрифт:
Яков Акимович считал себя хорошим человеком. Уж точно получше, чем та же Пилипенчиха (хотя тоже не прочь был заглянуть в щелочку в соседском заборе) или до ужаса жадный Савва Спиногрызов, с которым у Якова Акимыча давно уже были весьма натянутые отношения. Подумаешь, занял Плотников под малиновый рядок лишние полметра на меже! Это же не потому, что он такой жлоб и скупердяй, как Савва, просто рачительно хозяйствует! Да и когда это было, десять лет назад! Давно уже можно бы забыть былые раздоры и жить в мире и дружбе, как положено добрым соседям!
– Ну, теперь-то я тебе покажу, как со мной судиться! – погрозил добрый сосед Яков Акимовыч воображаемому Савве. – Теперь-то ты у меня попляшешь, как карась на сковородке!
Трясущимися от возбуждения пальцами Яков Акимович повернул металлический ключик в дверном замке старого шифоньера, сунул руку под стопочку чистых наволочек и достал сотовый телефон, хранящийся у него на случай экстренной необходимости: вызвать, если что, «Скорую помощь». От долгого лежания в шкафу аппарат разрядился, и Акимыч, умерив нетерпение, еще с полчаса дожидался, пока ослабевший мобильник наберется сил, чтобы дозвониться в город.
– Никитушка, это я, – сказал он взявшему трубку сыну. – Ты еще в конторе или уже закончил работу?
– Еду домой, – коротко ответил сын, давно уже взрослый и самостоятельный, отцовская гордость – умница, юрист. – Говори, что случилось?
– Помнишь, ты рассказывал мне про завещания?
– Ты хочешь его оформить? – профессионально заинтересовался сын.
– В общем, да, – уклончиво ответил Яков Акимович. – Это нетелефонный разговор. Ты можешь ко мне приехать, прямо сейчас? Это очень срочно и очень, очень важно!
– Еду, – отозвался любящий сын. – Не нервничай, прими валидол и ложись в постель.
Растроганно улыбнувшись, Яков Акимович выключил сотовый, бережно завернул его в наволочку, ласково погладил сверток и положил его на прежнее место. Он улыбнулся, вспомнив, как к нему попал этот телефонный аппарат.
Неподъемное для кармана пенсионера чудо техники привез старику отцу заботливый сын. Славный мальчик прикупил телефон по случаю, у какого-то бродяжки, за копейки. Должно быть, алкаш где-то его стянул, ну, это его личный грех! А Никитушка дешевый мобильничек у алкаша купил, да знакомому студенту-компьютерщику и отдал. Парень чего-то там в телефонных мозгах поменял, и ворованный аппарат стал как новенький.
Никитушка – он такой, свою выгоду знает, экономить умеет, к мелочам с детства внимателен. Он с самых малых лет под ноги смотрит, по сторонам глядит, то и дело какую-нибудь находку в дом тащит, да не просто хату захламляет, а все найденное в систему приводит. Какую бумажку или документик ни поднимет – все в папочки складывает. Для найденных ключей одна коробка, для пуговиц другая, для значков-медалек третья, а еще есть ящичек с наклейкой «Разное»: тут тебе и гильза от неведомо какого оружия, и служебное удостоверение инспектора пожарного надзора, и случайно найденная печать нотариуса. Ну, как «случайно»? Поддатый гость в огороде у сортира обронил и где потерял – даже не вспомнил, а студент Никита нашел и в ящичек положил. Одно слово: юрист! Яков Акимович эту сынишкину скурпулезность и запасливость всегда очень одобрял, и не зря: рано или поздно, а все может в дело сгодиться! Вот, знакомый нотариус уж и помер давно, а печать его в ящичке лежит и в любой момент в дело сгодиться может!
Яков Акимович закрыл шкаф и побрел на кухню, чтобы накапать себе валокордина. Озарившую его гениальную задумку Яков Акимович ощущал чисто физически: словно он проглотил горящую электрическую лампочку. В связи с этим глоток валокордина больному-сердечнику был жизненно необходим. Яков Акимович решил последовать совету сына и ненадолго прилечь, чтобы набраться сил. Ему еще нужно было приготовиться к приезду Никитушки – подняться на чердак и отыскать там среди разного бережно хранимого хлама пыльный ящичек с наклейкой «Разное».
Вечером, едва уснул малыш, зазвонил мой сотовый – нормальный телефон я уже успела отключить. Звонила Ирка, чтобы спросить, не знаю ли я хорошего средства против выпадения волос. Порывшись в памяти, я посоветовала ей залить крутым кипятком кусочки черного хлеба, размять их в кашицу и, остудив до приемлемой температуры, нанести эту массу на волосы. Примерно на час, потом можно смывать.
Мне хотелось спросить, а кому именно грозит столь экстренное облысение, которое оправдало бы поздний звонок, самой Ирке или ее любимому мужу? Помню, читала где-то, что мужчины и женщины лысеют по разным причинам. Поэтому и лекарства им нужны разные. Впрочем, хлебная кашица не является патентованным средством и подходит всем без ограничения.
– Черный хлеб у нас есть, – задумчиво сказала Ирка.
Мысленно я отметила это «у нас»: наверное, Ирка с Моржиком будут делать хлебные масочки вдвоем. Мы закончили разговор, я выключила трубку и посмотрела на часы. Было начало одиннадцатого.
Часом позже – как раз уснул Колян – неугомонный сотовый с уже приглушенным звонком снова требовательно вякнул. Тихо чертыхнувшись, я взяла трубку. Звонил Моржик, чтобы спросить, знаю ли я какое-нибудь действенное средство от бородавок. Отогнав возникший перед моим мысленным взором двойной портрет лысой и бородавчатой четы, я вежливо спросила Моржика, какие, к черту, могут быть бородавки в половине двенадцатого ночи?!
– Большие и черные, – поняв вопрос буквально, ответил Моржик. – Похожие на шарики пемзы.
– Тогда это, скорее, родинки, – сказала я.
– Ну, тебе виднее, – Моржик не стал со мной спорить.
– Почему это мне виднее?! – Я насторожилась.
– Ну, я подумал, может, они у него и раньше были? – робко предположил Моржик.
– Минутку, – я отложила трубку и достала из ящика кухонного стола парафиновую свечу.
Зажгла ее и пошла в комнату – свеча в одной руке, мобильник в другой. Намек Моржика на то, что кто-то из моих мужиков покрылся черными, похожими на шарики пемзы бородавками, нуждался в немедленной проверке. Масяньку я купала перед сном, в ванне он был, разумеется, голышом, так что я заметила бы, появись на нем какие-нибудь родинки. Никаких таких гадостей на чистой детской коже не было.
А вот Коляна я не видела голым… дай бог памяти… ага, с воскресенья! Именно тогда мы в последний раз сливались в экстазе при свете дня, пока у Маси был тихий час. По будням предаваться плотским утехам приходилось поздно ночью, в полной темноте. Если с воскресенья на теле мужа выросло что-то новенькое, я могла это обнаружить только на ощупь…
Отогнав недостойную меня мысль о том, каким же образом Моржик-то узнал о новоявленных бородавках Коляна, я подошла к кровати, осторожно стянула со спящего мужа покрывало и со свечой в руке склонилась над хорошо знакомой обнаженной натурой. Подозрительный розовый бугорок образовался на гладком мускулистом животе буквально на моих глазах! Я испуганно охнула раньше, чем сообразила, что капнула на голое тело мужа расплавленным парафином.