Клятва на крови
Шрифт:
— Дар от узбада, он велел передать тебе, господин.
На подносе лежали золотые украшения: пара браслетов, тонкий обруч, крупное кольцо в виде витой змеи и поножи, какими обычно гномы стягивали низ штанов, чтобы не мешали вскакивать в седло. Бильбо прежде не носил таких дорогих украшений — да что там, он вообще никаких не носил, это была типично гномья мода! Но возражать было себе дороже, поэтому он позволил девушкам нацепить на себя почти два фунта золота. Счастье еще, что Торин отобрал для него те украшения, что были полегче!
Смауг бессовестно дрых, обвившись гибким
Фили и Кили в обнимку плясали у костра, полуголые, увешанные золотом вперемешку с частями тел убитых орков. Судя по тому, с каким восторгом на них таращились рабыни, одинокая ночь юношам не грозила.
Уже совсем стемнело, и только яркое пламя костров разгоняло тьму. Гномы не боялись нападения: их было достаточно много, чтобы жечь костры без опаски.
В стороне, на самом краю светлого круга, яростно совокуплялись двое воинов. Бильбо покраснел, но глаз не отвел: считалось, что в ночь праздника не может быть ничего недозволенного. К своему изумлению, в одном из гномов, который держал партнера за узкие бедра, он узнал Бофура. Мориец брал любовника так сильно, будто это было в последний раз. Когда хоббит проходил мимо, Бофур поднял голову, блеснула серьга-клык в его ухе. Мориец усмехнулся, подмигнул хоббиту и с новой силой набросился на довольно рычащего любовника, наматывая на кулак его длинные рыжие волосы.
Бильбо проскользнул тенью мимо парочки, вышел на свет и присел рядом с Торином, на свободное место. Узбад протянул ему большую чашу, в которой плескалось вино — как показалось полурослику, довольно крепкое. Он осушил чашу до дна под восторженный гул толпы.
Затем ему поднесли обещанное сердце орка. Большое, все в каких-то прожилках и сосудах, оно лежало багровым комком на блюде. Бильбо посмотрел на короля, и тот почти ласково улыбнулся ему.
После этого пути назад не было. Хоббит взял с блюда сердце убитого им врага и, неотрывно глядя на Торина, поднес ужасное угощение ко рту. Сложнее всего было прокусить толстую оболочку: сердце поджарили на огне, но не слишком, так что сверху оно было очень жестким.
Он справился, заставив себя не думать о том, что совершает едва ли не акт каннибализма. На вкус сердце было довольно гадким — собственно, его полагалось есть лишь из уважения к традиции.
Под оболочкой оказалось почти сырое мясо, и рот Бильбо мгновенно наполнился кровью, почти черной и воняющей металлом. Его затошнило, но полурослик и на сей раз не отказался. Он дожевал первый кусок, сглотнул, откусил снова. Кровь текла ручейками по его подбородку и рукам, перепачкала дорогие украшения и одежду — но чем больше ее было, тем громче вопили гномы и тем больше ширилась улыбка на лице короля.
Казалось,
В наступившей тишине Торин поднялся, взял его за руку и крепко обнял, даже сильнее, чем тогда на скале.
— Сила убитого врага теперь твоя, — торжественно провозгласил он. — Ты — воин моего королевства, имеющий право на оружие и добычу, и да будет коса твоя так же длинна! Да покроешь ты славой имя свое и да сделаешь почет имени и бороде мужа своего!
Бильбо сумел удержаться и не хихикнуть — это было бы оскорбительно. Он повернулся к взиравшим на него гномам, поднял липкую от крови руку и крикнул:
— Кровь моя — вам! Жизнь моя — ваша жизнь! Отныне я — ваш!
Со всех сторон запели рога, раздались хриплые крики восторга. Бильбо закружили в водовороте объятий, его хлопали по спине, его поднимали на руки — а он смотрел на своего жениха, который горделиво поглаживал бородку.
========== 17. Дорога на Лихолесье ==========
Крики одобрения были такими сильными, что у Бильбо зазвенело в ушах. Он улыбался, пересилив тошноту от съеденного сердца, и смотрел со своего небольшого возвышения у костра на веселящихся гномов. Торин дотронулся до его руки, кивком показав, что нужно отойти в сторону. Остальные продолжали веселиться, пить и есть, и грохот музыки звучал в ушах хоббита, когда он последовал за королем к краю освещенного круга.
Торин опустился на траву, в руках его была арфа — красивая, с золотистым корпусом, струны ее тихонько звенели от ночного ветерка. Обрадованный полурослик устроился возле жениха. Кажется, Торин решил порадовать его своей игрой — событие редкое и оттого еще более важное. Голову Бильбо туманило выпитое вино, он сонно щурился, обхватив колени руками и вдыхая свежий ночной воздух.
— Завтра мы продолжим путь, — сообщил узбад, касаясь дрогнувших струн. — Дорога станет намного опаснее, чем в горах, — я хочу, чтобы ты был осторожен и держался поближе ко мне и Бофуру.
— Хорошо, — согласился хоббит, прислушиваясь к звукам арфы. — Спасибо, что беспокоишься. Ты очень красиво играешь, Торин.
— Все гномы владеют какими-нибудь музыкальными инструментами, — король небрежно отбросил за плечо длинную косу, скрывая довольную улыбку. — Я учился играть на арфе с детства.
— В перерывах между завоеваниями и убийствами? — не удержался Бильбо и тут же пожалел о сказанном.
Торин перестал улыбаться, отложил арфу и схватил жениха за запястье, притянув ближе.
— Ты все еще считаешь нас дикарями, не так ли? — презрительно бросил он. — Что ты знаешь о нас, нашей культуре и нашем народе? Рассказывали тебе когда-либо историю гномов, их древние обычаи, видел ты изделия, что сошли с наковален в наших глубинных кузницах? Я до сих пор помню ожерелье, что сделал мой отец в подарок матери на ее свадьбу, — оно блистало лунным светом, а каждый, кто его видел, понимал красоту ночи. Я помню ее золотые косы, на которых лежала корона, — и помню, как она умирала от тоски, когда отец погиб в бою.