Клятва на крови

Елена Темная

— Ну вот, теперь я могу убить еще сотню-другую, — рассмеялся он, вернув рабу кувшин. Но, несмотря на это, третий поединок дался ему трудно, а четвертый вымотал окончательно. Торин с досадой признался себе, что раны сильно досаждают ему. Он потерял много крови и ослабел.

Тогда король сделал то, о чем потом долгое время говорили гномы между собой. Он отложил меч и принялся снимать доспехи. Один за другим стальные куски падали на камни, прощально звякая кольцами кольчуги и шурша ремешками.

Он разделся почти полностью,

оставив только плотные штаны и металлический пояс с наборными пластинами. Холодный ветер приятно успокаивал разгоряченную кожу. Темные зевы ран испещрили грудь и живот узбада, и тоненькие струйки крови порой стекали по его коже за пояс.

И его последний противник, отец Нарви из рода Железноруких, мрачно сказал:

— Нет ни чести, ни славы в том, чтобы биться против раненого и нагого. Ты забрал жизни двух моих сыновей, моего отца и брата, узбад. Мое слово — твоя сила велика. Испытание воинского искусства ты выдержал.

Зрители взорвались криками. Топот ног, вопли и стук ладоней о колени казались оглушающими, едва не разрывая барабанные перепонки. Тильда заткнула уши, морщась и со смехом глядя на хоббита. А Бильбо впервые за все время поединков задышал нормально. Торин смог, он победил всех, кто сомневался в нем, и впечатлил последнего из врагов настолько, что тот отказался от боя. Конечно, это не значит, что потерявший сыновей и родичей гном не попытается убить короля, но это точно будет не сегодня.

Как только бой был закончен, король направился к своему шатру. Следовать за ним, возможно, было неправильно, но Бильбо сейчас было наплевать на приличия. Извинившись, он оставил Бофура разъяснять Тильде кое-какие особенности будущих поединков между людскими юношами, а сам бегом направился к шатру.

Когда хоббит вошел, Король-под-Горой сидел на низком стуле, а вокруг него хлопотали рабы, перевязывающие его раны. Порез на руке уже был намазан пахучей мазью белесого цвета.

— Хвала валар! — Бильбо остановился в двух шагах от жениха, не будучи уверенным, что ему можно обнять Торина. — Я думал, что ты потерял разум, когда увидел, как ты лишаешь себя последней защиты, господин мой! Ты снял доспехи, потому что знал, что у того гнома есть совесть?

— Нет, — король устало прикрыл глаза, пока руки рабов быстро промывали его раны. — Я снял их, потому что задыхался. Но не говори об этом моим племянникам, пусть думают, что их дядя — безумный герой.

Бильбо сел у его ног, глядя на пострадавшего жениха с таким сострадающим выражением, что король не выдержал и рассмеялся.

— Я не умру, солнце моей жизни, — сказал он. — Уйми свои тревоги. Несколько лишних шрамов будут только поводом для новых песен и сказаний, вот и все. Я доказал силу, теперь осталось выказать несгибаемую волю — и мое право никто более не посмеет оспорить.

— Тогда не будем пока думать об этом, — согласился полурослик и кивнул рабам: — Идите. Я сам позабочусь о господине дальше.

Несмотря на слабость от потери крови,

Торин с большим удовольствием принял его помощь, переходящую в ненавязчивую, легкую ласку. Они вместе посмеялись над видом узбада, обмазанного целебной мазью — скорее от облегчения и радости, чем потому, что было и впрямь смешно.

Затем в шатер заглянули наследные принцы, жаждущие поздравить дядюшку с блистательной победой, и Бильбо на время оставил своего жениха в их обществе. Он вышел из шатра, глубоко вдохнул вечерний воздух, слегка подпорченный острым запахом крови, и сказал сам себе: «Ну вот, мистер Бэггинс, ты наконец-то нашел свое место в мире. Теперь осталось только понять, что от тебя требуется, и быть полезным тем, кто стал тебе так дорог».

========== 29. Ночь праздника ==========

К вечеру ветер на поле сражения стих. Турнир продолжался весь день до самой темноты, и при свете зажженных факелов последний из обученных людских юношей швырнул своего противника на песок, приставив кончик тупого тренировочного меча к его груди.

Тильда смотрела во все глаза, сидя на трибуне. Отец сидел среди гостей, но не стал мешать ей досматривать турнир, и девочка переполнилась к нему горячей благодарностью. Традиции традициями, но Бард наверняка понял, как греет душу дочери зрелище чужого воинского искусства.

Досматривая бои, Тильда позволила себе помечтать о том, чтобы самой выйти на эту залитую кровью арену, чтобы свалить с ног того, кто осмелится бросить ей вызов, и принять из рук Короля-под-Горой награду, когда поединки будут завершены. Вот бы стать воительницей! Ну почему девочкам не разрешено носить у пояса мечи и сражаться против врагов? Разве она была бы худшим воином, чем ее брат? Баин силен для своих лет, но ему пока недостает ловкости, а у нее ловкости в избытке…

Бофур похлопал девочку по плечу и указал на ее отца. Бард поднялся со своего места и, возвышаясь над гномами, направился к дочери.

— Уф, — недовольно пробормотала Тильда, — сейчас мне достанется!

Но она ошибалась. Бард не стал ругать дочь, просто присел рядом с ней и потрепал по спутанным волосам.

— Ну, бельчонок, и как же ты умудрилась улизнуть аж до самой Горы? — шутливо спросил он, улыбаясь. Тильда недоверчиво глянула на короля — нет, не злится, глаза теплы. Она шмыгнула носом:

— Я ехала в повозке с гномками, спряталась там, как могла. А потом нашла Бофура и господина Бэггинса.

— Девочка в безопасности, господин, — Бофур искоса глянул на короля Дейла, готовый защитить Тильду, если потребуется, и от отцовского гнева. — Ей захотелось взглянуть на поединки.

— Ни к чему будущей жене и матери видеть такое, — качнул головой Бард, но дочь тут же возразила ему:

— А что пристало принцессе? Сидеть в доме, как Сигрид, и вышивать крестиком? Так ты знаешь, что я это не люблю. Чем штопать мужнины вонючие портки, я лучше вовсе замуж не пойду!