Книга Истины

Лев Ольга

– Не учили его в спину бить… Безоружных… Посмотрим, что будет, когда тебя кто-нибудь в спину ударит. Есть не только мифические законы чести. Есть ещё законы жизни. Тебя учили бить на опережение, если противник уже занёс меч над твоей головой?

Дорский только кивнул в ответ.

– Так вот оружие было занесено! Их магия всегда при них. Им не надо вынимать её из ножен и полдня вертеть ей, чтобы «разогреться». Им достаточно на тебя посмотреть. Ты просто ударил на опережение, - бывший послушник в упор смотрел на хмурого друга.
– Ты понял меня?

– Понял, -

герцог отвернулся.
– Ехать надо. Не хватало, чтобы сюда сбежался весь орден.

– Вот, наконец-то разумные мысли, - Вирин быстро перебрал свои вещи и завязал сумку.

Потом к ужасу Дорского склонился над телами и срезал с поясов кошельки.

– Что?
– почувствовав взгляд, он обернулся.
– Им это точно уже не нужно. А нам ещё неизвестно сколько по миру болтаться.

– Оставим их так?
– герцог кивнул на тела.

– А что ты хочешь с ними сделать?
– удивился музыкант.

– Надо бы предать их огню, но в этой степи дров не сыщешь…

– Да, и дать сигнал на много миль вокруг о том, что «вот они мы!». Избавиться от тел, конечно, стоит, это собьёт со следа остальных адептов, хоть и ненадолго, но не таким же способом. Давай их в подземелье, что ли, скинем? Что ты так скривился? Это тебе, между прочим, не куча пепла, а огромная мраморная гробница со статуей бога внутри. Древние дассы умерли бы от зависти.

– Ты считаешь это нормальным?

– Дассы же считали, - пожал плечами Вирин.
– Они боялись смерти и сохраняли тела, чтобы когда-нибудь научиться их воскрешать. Хотя с этим мхом тела, конечно, долго храниться не будут. Да и воскрешать их едва ли кто-то захочет.

– Слушай, я согласен, только замолчи, - не выдержал Дорский.

Вскоре оба мага упокоились в подземелье. Вдвоём друзья уложили на место тяжелую крышку, и Лонцо вернул её в то же положение, в каком она была до их прихода. Солнце не успело коснуться горизонта, а два всадника уже галопом неслись прочь. Следом, в поводу, летели четыре гнедых коня без седоков. Вирин настоял на том, чтобы не просто прогнать их, а забрать с собой.

Холодный дождь лил с самого утра. К тому моменту, как показался первый рукав Роны, два всадника уже вымокли до костей.

– А нам ещё брод искать, - донёсся из-под низко опущенного капюшона голос Вирина.

Лонцо не ответил. Его колотила крупная дрожь, и он подумал, что терять, в принципе, уже нечего. Главное - перейти все три рукава до темноты. А там Алх, постоялый двор, очаг и подогретое вино. Герцог оглянулся на спутника. За два дня Лонцо так и не набрался решимости расспросить музыканта о его умении убивать, и теперь друг казался каким-то чужим. Сначала он подумал, что Вирин всё же был послушником Седьмой, а не Шестой, но потом отказался от этой мысли. С мечом Вирин совсем не умел обращаться.

– Похоже, эту реку можно переходить в любом месте, - заметил музыкант, отвлекая Лонцо от размышлений.

Правый рукав ледяной Роны разлился широко, шагов на шестьдесят, но даже сейчас, в густой ливень, можно было разглядеть отмели.

– Значит, сейчас и пойдём. Надо только расседлать и распустить чужих лошадей.

– Зачем? Я ведь говорил, их можно будет продать в Алхе!

– А если их узнают в городе?
– возразил Лонцо.
– Кони, конечно, не самой дорогой породы, но статные и приметные. Близкий друг хозяина вполне мог бы опознать. Едва ли эти четверо решили сделать крюк по Брошенным Землям, чтобы потом свернуть куда-нибудь в Горию. Я почти уверен, что они ехали в Алх. Значит, у них здесь могут быть знакомые, которые захотят отомстить. А я совсем не жажду ещё и этих проблем.

– Хорошо, как скажешь, - проворчал Вирин и, спешившись, принялся расстегивать подпруги.

Вскоре седла и ремни были свалены на берегу, а всё, что могло пригодиться, друзья разобрали по сумкам. Подумав, музыкант столкнул кучу в воду, и течение поволокло прочь расшитый потник.

– Может, кто подумает, что они утонули, - пояснил Вирин и залез в седло.
– Мне кажется, можно верхом проехать. Дно почти без камней, да и глубина несерьёзная.

Лонцо согласно кивнул, и оба всадника въехали в реку. Вода не везде доставала до стремян, и лишь в одном месте жадно облизала сапоги.

Выбрались на берег и, чтобы согреть лошадей, пустили их в галоп. Быстро преодолев широкое, густо-зелёное поле, добрались до второго рукава, близнеца первого. Он был лишь чуть глубже и на десять шагов шире.

Серые, прошитые дождём сумерки застали путников на берегу третьего протока. Он был чуть уже, но гораздо глубже и казался совсем спокойным. На другом берегу угрожающе высилась стена Алха.

– Тут, похоже, придется плыть, - заключил Лонцо, вглядевшись в тёмную воду.

Его лошадь не выразила восторга по этому поводу, и герцогу пришлось приложить усилие, чтобы завести её в холодную воду. Следом направил своего скакуна и Вирин.

Течение оказалось сильнее, чем виделось сквозь сумерки, и всадники выбрались на берег шагов на тридцать ниже, чем вошли.

– Надеюсь, ворота ещё открыты, - с трудом выговорил сквозь дрожь Лонцо.
– Не уверен, что до рассвета не замерзну насмерть.

Однако опасения оказались напрасными. Единственные ворота зажатого между двумя реками Алха были распахнуты и смотрели на юг, на Горию. Закутанные в плащи путники въезжали в город, не вызывая ни малейшего интереса у мокрой и мрачной стражи.

Лонцо и Вирин вместе с несколькими горцами въехали в город, долгое время не признававший власти логодольской короны. Алх вошёл в состав империи на три года позже Гории. Друзья ехали по узким четырёхэтажным улицам, вглядываясь в тусклые вывески. Наконец, Вирин заметил постоялый двор. Здание резко отличалось от своих соседей. Оно было двухэтажным и по большей части деревянным. Похоже, этот дом был древнее всей улицы, вместе взятой.

Спустя некоторое время, путники с удовольствием потягивали подогретое вино со специями в жарко натопленной общей зале. Огромный очаг уютно трещал, отбрасывая отсветы на лица посетителей. Кроме него зал освещался лишь несколькими свечами, и здесь царил полумрак. Посетителей оказалось мало, и трактирщик встретил их как родных.