Книга магов (антология)
Шрифт:
— Смотри, — вкрадчиво улыбнулся Крысолов.
Гай отдернул руку.
Мертвый указатель ожил. Сперва показалось, что он покрылся сплошным слоем суетящихся насекомых, но на влажной коре не было ни муравьишки — просто столб стремительно молодел. Будто кинопленку в ускоренном темпе пустили назад; исчезла надпись, сделанная белой масляной краской, проступила Другая, сделанная желтой, и еще одна — снова белой, и еще… Спустя несколько секунд «Объезд» исчез вовсе, а из трещин, щелей и пятен выступила совершенно другая надпись, темная, не очень
— Ну, парень, ты ученый человек, без пяти минут бакалавр. Читай.
— Я не… — начал было Гай и осекся. Он понял, на каком языке сделана надпись — на его родном. Чуть не тысячелетней давности.
Запах аудиторий. Профессор-филолог, плакаты и схемы, словосочетания, выводимые мелом на доске…
Гай был неплохим учеником. Только не мог предположить, что вот так придется применять свое умение.
— «Прохожий, — начал он дрогнувшим голосом. — Ты вступаешь на землю общины…» Тут название.
— Какое? — спросил Крысолов все так же вкрадчиво.
Морщась от напряжения, Гай прочитал:
— «Горелая…» Вроде Горелая Колокольня. Не, Горелая Башня.
— Браво! — Флейтист в восторге обнажил белые зубы. — Тебе это название ничего не говорит?
Гай поморщился. По дну его памяти прошла слабая тень — но внезапное озарение помешало ей пробиться наружу. Новая мысль была сильнее.
— Мне кое-что говорит другое, — сказал он медленно. — Судя по знакам, тексту около тысячи лет.
— Чуть меньше. Но где-то так.
— Ну? — Гай выжидательно поднял глаза.
— Ну? — Крысолов, похоже, не понял.
— Так какое дерево столько простоит?! Тут камни крошатся, не говоря уже о людях, которые и знать позабыли… А трухлявый пенек ничего себе стоит, а?
Крысолов расхохотался. Долгую минуту Гай, насупившись, наблюдал за его смехом.
— Ох… молодец. Здраво рассуждаешь, и логика твоя безупречна…
Указатель за долю секунды вернулся в прежнее свое состояние; Гай отшатнулся.
— А теперь скажи мне, юноша, — голос флейтиста разом посерьезнел. — Знаешь такое слово — «проклятие»?
Гаю снова сделалось холодно.
— Вижу, что знаешь… Что, ты думаешь, долговечнее — деревяшка или проклятие?
— Проклятие, я думаю, — отозвался Гай хрипло.
— И правильно думаешь. — Крысолов помолчал, потом улыбнулся снова, и Гай почти обрадовался этой его улыбке. — Ну что, теперь поехали?
Гай обернулся и посмотрел на дорогу, уводящую в лес.
Она была живописна. Она была очень мила, эта дорога, в пятнах солнца и тени, удобная, гладкая, почти без рытвин, широкая, отличная дорога…
— Вы не передумаете? — спросил он одними губами.
Его спутник с улыбкой покачал головой.
— Что ж, — сказал Гай почти неслышно.
В последний момент у него мелькнула мысль о том, что будет, если посреди леса обломается машина; толку от этих дум не было никакого — потому что не было выбора и потому, что первые ветви уже сомкнулись за спиной.
Конечно
Гай поежился. Ему привиделись лесовики, зеленые и лохматые, с лопатами, с сигаретами в растрескавшихся деревянных губах…
Он криво усмехнулся. Чем мучиться всякий раз на Рыжей Трассе — не проще ли лесочком, напрямик, по этой приятной во всех отношениях дороге?.. Господи, о чем он думает?!
Он едва успел затормозить — дорогу перебежала мелкая зверушка, вроде хорька.
Беспечные твари, думал Гай, снова нажимая на газ и всматриваясь в обочины. Беспечные твари живут непугано и не думают ни о каком проклятии… А при чем тут я?! Ладно, пусть страна эта проклята оптом, целиком и все мы виноваты… Не то. Проповеди оставим отцу. Горелая Башня, вот… В любом селении была каланча, колокольня, сторожевой пост… Хм, в лесу? А был ли лес? Пожар… Каланча горела, может быть, вместе с поселком… Отсюда название. Горелая Башня.
— Кстати, — сказал вдруг Крысолов. — Возвращаясь к истории о неудачливом лекаре… Ты не хотел бы знать, что стало потом с его, гм, пациентами?
— Хотел бы, — медленно отозвался Гай. — Хотел бы… знать.
— Видишь ли… Случилось так, что их поступок не простился им. И они… короче, были наказаны.
— Кем? — спросил Гай машинально. И тут же прикусил язык; Крысолов, усмехаясь, опустил стекло и с удовольствием оперся на него локтем.
— Что же, — осторожно начал Гай, — к ним снова пришла болезнь?
— Болезнь не пришла, — отозвался Крысолов небрежно. — Они сами отправились… да, гуськом отправились в одно место. Про место я тебе рассказывать не буду — но, поверь, лучше бы им просто умереть.
Крысолов выжидательно замолчал. Гаю показалось, что он, мальчишка, без спросу заглянул в темный колодец и оттуда, из бездны, на него дохнуло таким холодом и таким ужасом, что руки на руле помертвели.
— Их позвали, и они пошли, — медленно продолжал Крысолов. — Как ты думаешь, жестоко?
— Не мне судить, — с усилием выговорил Гай.
— Не тебе, — жестко подтвердил Крысолов. — Ноя спросил сейчас твоего мнения — будь добр, ответь.
— Они были темные, бедные… люди, — с усилием выговорил Гай. — Ослепленные… невежеством.
Он мельком взглянул на Крысолова — и замолчал, будто ему заткнули рот. Ему совершенно явственно увиделось, как из глаз Пестрого Флейтиста смотрит сейчас кто-то другой, для которого глаза эти — только прорези маски. Наваждение продолжалось несколько секунд — а потом Крысолов усмехнулся, снова стал собой, и Гай увидел, как на лбу у него проступил незаметный прежде косой белый шрам.