Книжная лавка близ площади Этуаль. Сироты квартала Бельвилль

Кальма Н.

Стоял красивый, весь в солнечных заплатах осенний день, и цветочный рынок у Мадлен был похож издали на картины Матисса — в неправдоподобно ярких цветовых пятнах, шумливый и праздничный. И люди с только что купленными букетами растекались по площади, освещая ее, точно факелами, пламенеющими осенними цветами.

На площадь въехал, медленно лавируя между торговцами, прохожими и машинами, старенький автомобиль Жаклин Мерак. В нем, кроме управляющей машиной Жаклин, сидели Рири и на заднем сиденье Клоди с перевязанным Казаком, который развалился так, что занимал

почти все сиденье. Раненый пес был окружен таким вниманием в доме Жаклин, что за два дня успел совершенно избаловаться и воображал себя отныне самым главным членом компании.

К тому же и Клоди непрестанно хлопотала о нем, заботилась, не жестко ли ему лежать, не тянет ли церевяз-ка, открыла в машине окна, утверждая, что Казаку душно, и даже подложила под мохнатую голову пса подушечку, которую Жаклин обычно брала с собой в путешествия. И пес блаженствовал и охотно позволял нежным рукам гладить и тормошить себя.

Жаклин и Рири не принимали участия в этих забавах: Жаклин потому, что сидела за рулем, а Рири оттого, что искал глазами своих «постовых». Ага, вот Саид у самого рынка. Рядом с ним — маленькая фигурка с курчавой головой. Саид, очевидно, захватил с собой брата Юсуфа. Что ж, может, у него были какие-то соображения, А там, дальше, на углу,—Ксавье с Филиппом. Эти тоже могут понадобиться... У английского магазина должен стоять Карко, его отсюда не видать, но Рири уверен, что и он «на посту»... Пусть полиция не пожелала их помощи, все равно «стая» тоже взяла под свое наблюдение Мадлен и все, что происходит на площади и в церкви...

— Жаклин, если можно, выпустите меня здесь,— попросил Рири.

— Сейчас постараюсь причалить,— ответила певица, ища глазами, куда бы пристроить машину.

Все обочины тротуаров были плотно, одна к другой, забиты автомобилями всевозможных марок. Черные, синие, серые, темно-красные, они тоже, как цветочным венком, окружили церковь и ближние улицы. Мест не было, и машина Жаклин нерешительно двигалась по площади, покуда певица следила, не выедет ли кто-нибудь из этого плотного венка, не освободится ли, наконец, какая-нибудь стоянка.

— Жаклин, Жаклин, скорей! Там, возле угла, собирается выезжать автомобиль. Кажется, даже два автомобиля. Вой, вон тот «рено»... Скорее, Жаклин! — возбужденно закричал Рири.

Певица проворно нажала на газ, но, опережая ее, от-куда-то сбоку вынырнул большой белый «мерседес». Усатый шофер в темных очках, ловко крутанув руль, перерезал дорогу Жаклин, и его автомобиль быстро занял почти все освободившееся место. Пассажир, тоже в темных очках, выглянул из машины, что-то проговорил, и шофер скорчил издевательскую гримасу, явно адресованную Жаклин.

— Вот подонок! — в сердцах вырвалось у певицы.— Как обошел меня! Подлость какая!

В это мгновение с заднего сиденья послышался пронзительный вопль Клоди и, задевая плечо Жаклин, грозно рыча, из открытого окна машины выпрыгнул Казак. Жаклин увидела, как рычащая, взъерошенная собака заметалась у окна «мерседеса» и как шофер и пассажир в ужасе закрыли руками лица. В следующее мгновение Казак уже вцепился в плечо

шофера, а пассажир, все еще защищая лицо, рвал свою дверь, стараясь выбраться из автомобиля, спастись от беснующегося пса.

— Это они! Это они! Я их узнала! — вне себя закричала Клоди.— Ри, Рири, скорее!

Рири и певица выскочили из машины, ринулись к «мерседесу». На помощь им бежали ребята из «стаи» — Ксавье и Филипп. Однако, опередив их, два ажана уже стояли у «мерседеса», весьма решительно загородив выход шоферу и усатому пассажиру.

— Ваши документы, мсье.

— Это Ги Назер и его приятель Жюль,— задыхаясь, вымолвил Рири, оттаскивая тем временем Казака от злосчастного шофера.

Один приклеенный ус шофера оторвался, плащ был разорван в нескольких местах, темные очки упали, открыв искаженное страхом и болью лицо Жюля.

Казак все еще рвался из рук Рири, страшно рычал, и Жюль с ужасом следил за псом: удастся ли его усмирить? Но подскочила Клоди, погладила несколько раз вздыбленную шерсть, пошептала что-то в мохнатое собачье ухо, и Казак перестал рычать, послушно дал себя пристегнуть к поводку и запереть в машине Жаклин.

Возле белого «мерседеса» уже начали собираться любопытные. Еще бы: два ажана, придерживающие двух странных типов, из которых один искусан собакой, какие-то растрепанные мальчишки и девчонки...

Кто-то узнал Жаклин Мерак, и тотчас нашлись добровольные свидетели. Кто-то уже рассказывал, что присутствовал при автомобильной катастрофе, кто-то — что появилась бешеная собака... Рири со своей прибежавшей «стаей» тоже составлял изрядную кучку. Клоди стояла в стороне, затаившись, но Ги нашел ее глааами, процедил:

— Ага, эта маленькая гадина опять здесь? — Он нагнулся, сказал так, чтобы все слышали: — Не думай, что тебе удастся выйти сухой из воды. Мы уж как-нибудь постараемся.

Клоди задохнулась:

— О Ги, и тебе не стыдно?

Ги отвернулся. Зато на лице Жюля выступила густая краска.

— Поменьше разговоров, мсье,— решительно сказал один из полицейских.— Разговаривать будете у следователя. А теперь едемте с нами.

Жюль неуклюже затоптался на месте, делая вид, что отирает кровь. Ги озирался по сторонам, явно тянул время. Толпа вокруг все увеличивалась.

— Ну же, мсье, мы ждем,— повысил голос полицейский.—Вы, Назер, поворачивайтесь попроворней.

Ги вдруг вспыхнул. От паперти Мадлен к ним направлялись двое мужчин в штатском, сопровождавших пожилую женщину в ковбойской шляпе.

— Ага, вот и наши! — с удовлетворением сказал полицейский, карауливший Ги.— И, как видно, тоже с добычей...

Женщина в ковбойской шляпе, заметив толпу у белого «мерседеса», замедлила шаги. Ги шагнул ей навстречу.

— Какие успехи? — спросил он насмешливо.

Вместо ответа она залилась слезами. Вдруг сквозь слезы приметила Клоди, подскочила к ней:

— Где Бабетт? Куда вы девали Бабетт? Что с ней?

— Она давно у своих родителей. Жива и здорова,— сказала Клоди, не подымая глаз. (Ведь кругом было столько народа!)