Книжная лавка близ площади Этуаль. Сироты квартала Бельвилль
Шрифт:
Круабон долго и смущенно откашливался, прятал глаза.
— А если я сейчас официально откажусь от этого обвинения, заявлю, что ошибся и теперь вполне убедился, что девочка просто жертва преступников и ни в чем не виновата, как вы думаете, это будет иметь значение для суда?
Мы с Жаклин переглянулись.
— Попытайтесь,—сказал я.—Главным образом, попытайтесь подействовать на инспектора Дени и на остальных свидетелей обвинения. Если вы, пострадавший, откажетесь от своих прежних обвинений и не будете требовать сурового наказания, это произведет на всех впечатление и, может быть, смягчит судей.
Круабон горячо обещал употребить все свое влияние, чтобы обелить Клоди, и мы, очень довольные таким результатом, уехали.
Отовсюду к нам поступали такие же благоприятные сведения. Надя Вольпа, например, «обработала» Желтую Козу самым неожиданным образом: встретила ее у метро на площади Данюб и стала хвалить ее доброе сердце.
Коза несказанно удивилась:
— Доброе сердце? Это у меня?..
— А у кого же, как не у вас, мадам Вальтэй,— подтвердила Надя.— Все наши бельвилльцы просто в восторге от того, как хорошо вы отзываетесь о приемыше Назеров, об этой несчастной рыжей девчонке Клоди, как выгораживаете ее и всем рассказываете, как она умела занимать детей, как охотно помогала старикам и больным соседям, какой услужливой всегда показывала себя...
— Но как же, ведь я...— забормотала вконец пораженная Коза.—Я о ней...
Надя перебила ее:
— Все соседи еще раз убедились, какая вы благородная женщина, как умеете разглядеть истинную природу человека даже под самой невзрачной внешностью. И как вообще сердечно относитесь к людям.
Коза кое-как справилась со своим удивлением и приосанилась:
— Да, это верно, мадам Вольпа, я всегда с величайшим вниманием отношусь ко всем, кто меня окружает. И девочка действительно заслуживает моих похвал... Очень умненькое и доброе создание. Я всей это говорила и всегда буду повторять.
Так Наде удалось сладить с одним из самых непримиримых врагов Клоди.
Что делал и как уговаривал Анри старуху Миро и обоих сыновей Хабиба, я не знаю. Думаю, что старухе он сунул что-то из тех денег, которые посылают ему старые Жюльены. А как он обрабатывал Саида и Юсуфа, мне неизвестно. Известно только, что, когда я повстречал накануне суда инспектора Дени, тот обрушился на меня с упреками:
— Вы, Клеман, делаете из меня старого дурака! В разговорах с адвокатами я опираюсь на показания двух черных парней, зачитываю их свидетельские показания, а когда адвокаты вызывают этих парней, они вдруг начисто отказываются от своих слов, говорят, что ошиблись, что старшему показалось, будто с двумя молодцами была девочка, а младший и вовсе не видел в парке никакой Клоди, а видел одну няньку с малюткой, которая забавлялась корабликом. Пробовал я их припугнуть наказанием за выдумки — не подействовало. Оба продолжают стоять на своем: ничего не видели. Наверное, это ваши штучки, Клеман, вы ведь ходите у «стаи» в главных пророках, мне это известно.
Я пожал плечами: что можно на это сказать? А Дени продолжал, все больше распаляясь:
— А вернее, все это сварганил молодой Жюльен. Видели газеты? Там напечатана новая петиция бельвилль-ских родителей. Тридцать две подписи. Требуют не принимать никаких административных мер против девочки. Ручаются за нее. И пресса относится теперь к ней тоже сочувственно. Вот и работай в таких условиях! И ведь я точно знаю, что Анри собирал все эти подписи!
Инспектор Дени был здорово раздражен — мы ему явно мешали. А я потихоньку торжествовал.
Наконец-то все позади. Начальник нашего «штаба» Надя Вольпа жалуется, что чувствует себя как после тяжкой болезни. Да и все мы нервно как-то потрепаны и устали. Жаклин даже была вынуждена отменить один из своих концертов.
Итак, итоги.
Говорят, когда Ги Назер и его приятель Жюль прибыли в тюрьму Фрэн, их встретили весьма торжественно. Выстроились все надзиратели, и старший сказал:
— Когда недавно вы уходили отсюда, Назер, я был уверен, что вскоре увижусь с вами снова.
— Я тоже, капрал, планировал заранее нашу встречу» “будто бы сказал Назер.
Вообще и во время следствия и на суде Назер держался на редкость нагло.
Совсем не то, что его компаньоны, Жюль и Жанин, которые сразу во всем сознались, признали свою вину или только делали вид, что горько раскаиваются. Оказалось, что это Жюль первый свел знакомство с няней Круабонов. Сначала намекнул ей, что не прочь жениться, а потом соблазнил большой суммой, которую они разделят на троих, когда получат от Круабона выкуп за украденную дочку.
Разумеется, и Жюль и нянюшка Жанин были тоже наказаны по суду, и наказаны сурово, но все же они оба показались публике не такими закоренелыми негодяями, как Назер. Жанин даже лила слезы о Бабетт, о своей с ней разлуке, просила прощения у бывших хозяев. Жюль тоже покаялся суду во всех угнанных и проданных им машинах («ДС» и «мерседес» тоже были в свое время украдены и перекрашены, а номера изменены в уединенной вилле в Нормандии. Вилла эта принадлежала каким-то людям, уехавшим за границу и случайно проговорившимся о своем отъезде Жюлю). Зато Ги Назер успел опротиветь своей холодной жестокостью и беспардонностью не только всем адвокатам, но и привыкшим ко всему судьям. А как он старался утопить своих сообщников, особенно Клоди! Как чернил девочку, как обвинял ее в испорченности и преступных наклонностях, как выставлял ее чуть не главным действующим лицом преступления! Казалось, вся его злоба неудачника обратилась против девочки, и, если б не работа нашего «штаба», ей пришлось бы худо!
Все это время Сими находилась в нервной депрессии: по целым дням лежала в доме Жаклин молча, вперив глаза в одну точку, не отвечала, когда к ней обращались, казалось, никого не замечала. Ни на суд, ни на вызовы полиции она больше не являлась, и ее оставили в покое. Несчастная женщина! Несчастная судьба! Опять Сими останется на долгие годы одна, опять станет тоскливо дожидаться своего Ги, возить ему в тюрьму передачи, писать мучительные, полные голодной любви письма и даже прежнего утешения, рыжей девчурки-приемыша, у нее не будет: инспектор Дени теперь этого уж не допустит, я в этом совершенно уверен.
И снова в дело вступил «штаб», который единогласно решил, что Жаклин берет к себе Сими в качестве доверенного секретаря, парикмахера и косметички, что Сими будет сопровождать певицу во всех ее гастролях, помогать ей в организации выступлений. Кажется, это устраивает обеих. Во всяком случае, даже Сими вышла на некоторое время из своего равнодушия и даже чуть порозовела, когда Жаклин сказала, что вскоре они должны поехать на гастроли в Москву, Ленинград и Киев.
— О-о, я так мечтала там побывать...—прошептала она.