Книжный вор
Шрифт:
пригласили Розу и Труди Хуберман,
а также Лизель к себе.
Придя, они застали Руди за объяснением
своего костюма. Он посмотрел на Лизель,
и рот у него открылся еще шире,
хоть и самую малость.
Дни перед
Лизель пришла к соседям как раз перед самой темнотой и сказала Руди, что приготовила ему рождественский подарок.
Руди посмотрел на ее руки, потом на землю по бокам от ее ног.
– Ну и где же он, к черту?
– Ну и отстань.
Но Руди понял. Он видел Лизель такой и прежде. Шалые глаза и липкие пальцы. Ее окутывало дыхание воровства, и Руди чуял его.
– Ага, подарок, – заключил он. – Его у тебя еще нет, так?
– Нет.
– И ты не будешь его покупать.
– Конечно нет. Ты что, думаешь, у меня есть деньги? – Снег еще сыпал. На краю травы битым стеклом намерз лед. – У тебя есть ключ? – спросила Лизель.
– От чего? – Впрочем, Руди соображал недолго. Он ушел в дом и скоро вернулся. И сказал словами Виктора Хеммеля: – Пора за покупками.
Свет быстро таял; кроме церкви, все заведения на Мюнхен-штрассе закрылись на Рождество. Лизель шагала торопливо, чтобы попадать в ногу со своим голенастым соседом. Подошли к намеченной витрине. STEINER-SCHNEIDERMEISTER. На стекле застыл тонкий слой грязи и копоти, нанесенных за много недель. По ту сторону манекены замерли, как свидетели. Серьезные и нелепо франтоватые. Трудно отделаться от чувства, что они все видят.
Руди сунул руку в карман.
Был сочельник.
Его отец находился под Веной.
Руди казалось: отец был бы не против, если они проникнут в его драгоценную мастерскую. Этого требовали обстоятельства.
Дверь бегло отворилась, и они вошли. Первым побуждением Руди было щелкнуть выключателем, но электричество уже отключили.
– Свечка есть?
Руди переполошился:
– Я же ключ принес. И вообще, это ты придумала.
Посреди этого спора Лизель споткнулась о какой-то бугор в полу. Следом за ней полетел манекен. Зацепился за ее руку и, навалившись на Лизель, распался на части внутри костюма.
– Сними с меня эту дрянь! – Четыре куска. Торс с головой, ноги и две отдельных руки. Избавившись от него, Лизель поднялась и просипела: – Езус, Мария.
Руди поднял манекеновую руку и похлопал ею Лизель по плечу. Девочка испуганно обернулась, а Руди дружески протянул ей ладонь.
– Приятно познакомиться.
Несколько минут они медленно продвигались по тесным тропинкам мастерской. Руди направился к прилавку.
– Ерунду затеяли, – сказал он. – Подожди минутку. – Лизель сидела, сжимая манекенову руку, пока Руди не вернулся с зажженной церковной лампадой.
Его лицо замыкалось в кольце света.
– Ну так где этот подарок, которым ты хвалилась? Если кто-нибудь их этих жутких манекенов, то лучше не надо.
– Дай мне свет.
Руди пробрался в дальний левый отдел лавки, и Лизель, взяв в руку лампаду, другой принялась перебирать костюмы на вешалке. Вытянула было один, но быстро передумала.
– Не, этот великоват. – Еще две прикидки, и Лизель повернулась к Руди с темно-синим костюмом в руках. – Вот этот вроде твоего размера, а?
Лизель сидела в темноте, а Руди примерял костюм за шторкой. Кружок света и одевающаяся тень.
Вернувшись, он поднял лампаду повыше, чтобы Лизель могла посмотреть. Высвободившись из шторки, свет встал столбом, сияя на элегантном костюме. Осветил он и грязную рубашку, и разбитые ботинки.
– Ну как? – спросил Руди.
Лизель разглядывала его основательно. Обошла кругом и пожала плечами.
– Неплохо.
– Неплохо! Я выгляжу гораздо лучше, чем неплохо.
– Ботинки подкачали. И рожа.
Руди поставил лампаду на прилавок и кинулся на Лизель в притворной ярости – и тут Лизель поймала себя на том, что ей как-то не по себе. Когда Руди споткнулся и рухнул на униженный манекен, девочке стало и легче, и разочарованнее.
Руди с полу рассмеялся.
Потом закрыл глаза, крепко зажмурил.
Лизель метнулась к нему.
Склонилась.
Поцелуй его, Лизель, поцелуй.
– Руди, ты что? Руди?
– Я скучаю по нему, – сказал мальчик в сторону, по-над полом.
– Frohe Weihnachten, – ответила Лизель, помогая ему подняться и одергивая на нем костюм. – С Рождеством. ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ
«ПОСЛЕДНИЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ЧУЖАК»
с участием:
нового искушения – картежника –
снегов сталинграда – нестареющего
брата – аварии – горького привкуса
вопросов – набора инструментов,
окровавленного и медведя –
разбитого самолета –
и возвращения домой НОВОЕ ИСКУШЕНИЕ