Книжный вор

Зузак Маркус

– Это, – ответил Руди, – мой гениальный ход. Это если войдут дети, пока я буду внутри. Я дам им мишку, и они успокоятся.

– А что ты планируешь красть?

Руди пожал плечами:

– Деньги, еду, украшения. Все, что попадется в руки. – Выходило довольно просто.

Но еще через пятнадцать минут, разглядев внезапное молчание на лице Руди, Лизель поняла, что ничего он красть не будет. Решимость испарилась, и хотя он еще созерцал воображаемую славу своей воровской жизни,

девочка видела, что он уже не верит в нее. Он старался поверить, а это никогда не сулит ничего хорошего. Перед глазами Руди разворачивались картины его преступного величия, но шаги замедлились, и, разглядывая дома, Лизель внутри испытала чистое и грустное облегчение.

Они вышли на Гельб-штрассе.

Дома в целом были темные и огромные.

Руди снял ботинки и взял в левую руку. В правой у него был чемоданчик.

Между облаками бродила луна. Пара километров света.

– Чего я жду? – спросил Руди, но Лизель не ответила ему. Руди снова открыл рот, но без слов. Он поставил чемоданчик и сел на него.

Носки у него намокли и застыли.

– Хорошо, что в чемодане запасная пара, – подсказала Лизель и заметила, что Руди против воли разбирает смех.

Руди подвинулся и стал смотреть в другую сторону, и теперь Лизель тоже нашлось место присесть.

Книжная воришка и ее лучший друг сидели посреди улицы спина к спине на обшарпанно-красном чемоданчике с инструментами. Долго молчали, глядя в разные стороны. Когда они поднялись и двинулись домой, Руди переодел носки, а старую пару бросил на дороге. Подарок для Гельб-штрассе, так он решил.

*** ВЫСКАЗАННАЯ ИСТИНА ***

О РУДИ ШТАЙНЕРЕ

– Кажется, у меня лучше получается

разбрасываться вещами, чем воровать.

Через пару недель чемоданчик наконец для чего-то пригодится. Руди выбросил оттуда отвертки и молотки и вместо них положил разные ценные вещи Штайнеров на случай следующего авианалета. Из прошлого содержимого остался только плюшевый мишка.

9 марта, когда сирены снова напомнили Молькингу о себе, Руди вышел из дому с чемоданчиком.

Пока Штайнеры спешили по Химмель-штрассе, Михаэль Хольцапфель яростно стучал в дверь Розы Хуберман. Когда Роза с Лизель вышли на крыльцо, он вручил им свою беду.

– Моя мать, – сказал он, а кровавые сливы по-прежнему цвели у него на повязке. – Не выходит. Сидит на кухне за столом.

Недели снашивались, а фрау Хольцапфель даже не начала оправляться. Когда Лизель приходила читать, старуха в основном смотрела в окно. Слова у нее были тихие, почти неподвижные. Всю грубость и враждебность из ее лица выкорчевало. «До свидания» Лизель обычно говорил Михаэль, а также угощал ее кофе и благодарил. Теперь еще это.

Роза действовала

без промедления.

Проворной уткой она протопала за калитку и встала в открытых дверях соседского дома.

– Хольцапфель! – Ничего, кроме Розы и сирен. – Хольцапфель, выходи оттуда, жалкая старая свинья! – Роза Хуберман никогда не отличалась тактичностью. – Если ты не выйдешь, нас всех убьет здесь на улице! – Роза обернулась и окинула взглядом беспомощные фигуры на дорожке. Только что смолк вой сирены. – Ну и что делать?

Михаэль пожал плечами – растерянный, озадаченный. Лизель поставила сумку с книгами и посмотрела на него. Закричала наперекор раздавшейся второй сирене.

– Можно, я попробую? – Дожидаться ответа Лизель не стала. Пробежав по короткой дорожке, она проскользнула мимо Розы в дом.

Фрау Хольцапфель неколебимо сидела за столом.

Что же я ей скажу, подумала Лизель.

Как заставить ее выйти?

Когда сирена перевела дыхание еще раз, Лизель услышала Розу:

– Брось ее, Лизель, надо бежать! Если хочет подохнуть, это ее дело. – Но тут вновь завыли сирены. Рукой с небес отбросили человеческий голос прочь.

Только рев, девочка и жилистая старуха.

– Фрау Хольцапфель, прошу вас!

Совсем как в разговоре с Ильзой Герман в день печенья, у Лизель под рукой было множество слов и фраз. Только сегодня были еще бомбы. Сегодня необходимость была острее.

*** ВАРИАНТЫ ***

* – Фрау Хольцапфель, надо идти.

* – Фрау Хольцапфель, мы погибнем, если останемся тут.

* – У вас есть еще один сын.

* – Вас все ждут.

* – Вам же голову оторвет бомбами.

* – Если вы не пойдете, я перестану ходить

к вам читать, а это значит, что

вы потеряете единственного друга.

Лизель выбрала последнее, выкрикивая слова прямо сквозь сирены. Ладонями прочно уперевшись в стол.

Старуха подняла глаза и приняла решение. Не сдвинулась с места.

Лизель ушла. Оторвалась от стола и выбежала из дома.

Роза придержала калитку, и они побежали к сорок пятому дому. Михаэль Хольцапфель остался торчать посреди улицы.

– Идем! – увещевала его Роза, но вернувшийся солдат колебался. Он уже собирался зайти обратно в дом, как вдруг что-то развернуло его. Только искалеченная рука еще не отрывалась от калитки, но вот он, стыдясь, высвободил ее и двинулся следом.

Каждый несколько раз оглянулся на бегу – но никакой фрау Хольцапфель.