Князь Игорь. Витязи червлёных щитов
Шрифт:
Подошёл Игорь. Поцеловался с тестем. Ярослав пристально посмотрел молодому князю в глаза.
– Чего приехал? Небось за Владимира просить?
– И за Владимира тоже, - с ударением ответил Игорь, выдерживая пронизывающий взгляд галицкого князя.
– Ничего не выйдет!
– решительно отрезал Ярослав, проведя указательным пальцем по золотому ожерелью, будто оно мешало ему дышать.
– И не проси!
– Родимый мой, об этом, будет твоя воля, потом поговорим, - вмешалась Ярославна.
– А сейчас полюбуйся на внуков!…
Из открытого возка друг за другом слезли дети, с любопытством
Дети подошли к Ярославу, и няня поставила их перед ним рядочком, по росту. Одни были темнее - в Игоря, другие - русые, как мать, но Ярослав сразу, едва глянул на них, подумал, что у каждого есть что-то от него.
– Твои внуки, отче, - Ярославна вытерла слезы, улыбнулась, увидев, как заворожённо смотрят дети на деда, и начала перечислять: - Это Олег, а то Святослав, рядом Роман, за ним Ростислав, а вот и Ольга… Ну, а самый старший, Владимир, дома остался, княжит в Путивле, охраняет Северскую землю, пока мы будем здесь…
Лицо Ярослава прояснилось, резкие морщины на лбу разошлись. Он вдруг почувствовал в сердце что-то такое, чего никогда не ощущал и даже сейчас осознать не смог. Ни дочка Ефросиния, ни сын Владимир, ни второй сын Олег, или Настасьич, как его прозвали в Галиче по имени матери, никогда не вызывали у него такого сильного чувства, как эти маленькие смешные человечки, его внуки. В этом чувстве совмещались сразу и любовь, и нежность, и страх за их будущее, и гордость, и радость оттого, что в них было что-то твоё, что останется на свете после тебя, когда ты отойдёшь в небытие.
Он знал от других, и не раз приходилось слышать такое, что деды и бабки любят внуков сильнее, чем любили своих детей. Почему так - никто не знает. Может, потому, что когда были дети, родители тоже были моложе, а постарев стали понимать - вот они, внуки, продолжат твою жизнь, твой род?
Но как бы там ни было, а он вдруг сейчас убедился в правильности того, о чём говорили люди. Перед ним стояли маленькие настороженные человечки, которые наивно и немного испуганно, но с нескрываемым любопытством разглядывали его, своего деда, как какое-то сказочное существо иль невиданное чудо.
Он радостно улыбнулся, присел и начал по очереди обнимать и целовать внуков, а меньшенькую, Ольгу, поднял, прижал к себе и она совсем без страха охватила ручонками его шею и громко засмеялась: пушистая борода деда так приятно щекотала…
– Кровиночки мои, - прошептал Ярослав, потом громко сказал: - Пошли со мною в хоромы! Так светло и радостно там будет сегодня у старого одинокого князя! Да и вы все в дороге притомились…
Неделя пролетела как один час. В честь дочки и зятя, князя Новгород-Северского, Ярослав каждый день устраивал ловы на лисиц, кабанов, медведей, а вечерами в его каменной гриднице, отделанной фресками и глазурованной плиткой, лилось рекой вино, играли гусли, гремели бубны, звенели цимбалы, заливались рожки и свирели, гости уставали от обилия блюд. Ни Игорь, ни Ярославна не могли выбрать удобный момент, чтобы поговорить наедине с отцом о княжиче Владимире.
Заканчивался октябрь, наступал ноябрь. Пора уже отправляться в обратный путь. И тогда Игорь, который никогда не отличался нерешительностью, пошёл напролом.
– Княже, завтра или послезавтра, если не испортится погода, нам надо отправляться домой, - сказал он утром, когда Ярослав только вышел к общему завтраку.
– А мы так и не поговорили с тобой обо всем, что нас волнует. Сегодня, княже, мы с княгиней ни на ловы не поедем, ни на пир не придём. Устали мы от всего этого да и поговорить с тобою хотим!
Ярослав утопил пронизывающий взгляд своих потускневших, выцветших зеленовато-серых глаз в молодых глазах Игоря, в которых счастливо соединилась небесная голубизна глаз матери-новгородки и темнота звёздного неба прекрасно диковатых глаз бабки-половчанки, жены князя Олега. Подумал, пожевал сухими губами, сказал кратко:
– Как князь и княгиня того пожелают… Я велю к обеду стол накрыть на троих.
Обедали в небольшой хоромине, смежной со спальней князя Ярослава. Стрельчатые окна с оловянными рамами, в которые были вправлены прозрачные стекла, выходили на юг, и осеннее солнце щедро заливало всё помещение тёплыми лучами.
Стол был полон яств и напитков. На серебряных и золотых блюдах лежало жаркое - медвежатина, свинина, курятина, гусятина. Рядом с ними в глиняных мисках ароматные подливы на любой вкус - и с перцем, и с лавровым листом, и с грецкими орехами. В других мисках белела шинкованная капуста с морковью, темнели крутобокие солёные огурчики, маринованные грибы, искрился в сотах мёд. На деревянных резных подносах горою высились ломти свежего хлеба, поджаренные на рыжиковом масле гренки, пышные пирожки с мясом и капустой к жаркому, и с маком, и с творогом и с калиной к меду… Вина было вдоволь, а ещё жбан медовой сыты и запотелый, из холодного погреба, кувшин хлебного кваса.
Сидели по-семейному, без прислуги и чашников, втроём: по одну сторону стола князь Ярослав в голубом бархатном кафтане, а по другую - князь Игорь с Ярославной.
Ели мало, а пили только сыту и квас.
Выждав ради приличия некоторое время, Игорь рубанул с плеча:
– Княже, настало время повести разговор про то, ради чего мы с княгиней пожаловали к тебе, про княжича Владимира…
– Знаю, что вы приехали не меня, старого, проведать, а лишь ради него, - спокойно произнёс Ярослав.
– Ты не хочешь признать, княже, что он твой сын и единственный наследник…
– У меня есть ещё один сын - Олег, - приглушённо кинул Ярослав.
– Будем говорить начистоту, как полагается между родными. Ты стар, княже, и рано или поздно придёт время, когда золотокованный галицкий стол осиротеет [74] . Кто его унаследует? Неужели ты хочешь, чтобы Настасьич, сын любовницы?
– Он мой сын!
– сделал ударение на слове «мой» Ярослав.
– Не забывай этого, Игорь!
[74] Князь Ярослав умер через три года после этого разговора, в октябре 1187 года.