Князь мертвецов
Шрифт:
– Да какие тут сомнения, если ...
– начал горячиться Гунькин.
– Погодите, господин Гунькин!
– предостерегающе вскинул ладонь Карпас и пока петербуржец гневно набирал полную грудь воздуха, спросил.
– Вывезенное со складов железо подпадает под положения о военной добыче?
– Как наше железо может быть добычей?
– выплюнул красный от негодования Гунькин.
– Наше - никак, а вот железо, отбитое у варягов ...
– Карпас неопределенно повел плечом.
– Такое дело и впрямь может тянуться годами, - и он вдруг усмехнулся, многозначительно глядя на Гунькина.
–
Гунькин помрачнел:
– Мы готовы к переговорам с вашим доверителем, господин посредник, - угрюмо буркнул он.
– Мой доверитель не собирается вести переговоры, - посредник отрицательно покачал головой – туда-сюда, как маятник.
– Если нынче мы не договоримся, мне велено встать и уйти. Мой доверитель оставит железо у себя до тех пор, пока его можно будет продать. Мой доверитель не испытывает срочной нужды в деньгах.
– Да не томите уже!
– почти простонал Гунькин.
– Сколько он хочет, этот ваш доверитель, чтоб его Морана любила!
Посредник дрогнул - будто подавился, и наконец выдавил:
– Десять...
– Чего - десять?
– склочно переспросил Гунькин.
– Рублей? Тысяч?
– Десять процентов от рыночной стоимости железа с пропавшего варяжского драккара.
– с неожиданной четкостью объявил посредник и глаза его на миг живо блеснули - словно сквозь них посмотрел кто-то другой.
– Погодите-погодите ...
– Гункин выхватил из кармана огрызок карандаша и начал царапать прямиком на салфетке.
– Драккар, говорите... Стандартная грузоподъёмность варяжского паро-драккара примерно сто пятьдесят тысяч пудов...
– Годовое производство железных болванок.
– обхватывая пальцами стакан с ледяным лимонадом, выдохнул Карпас.
– Железо на рынке идет по рупь шестьдесят за пуд... опять же примерно...
– продолжал чиркать по салфетке Гунькин.
– десять процентов — это ... это ... Это что же получается?
– Гунькин подал на посредника выпученные как у вареного рака глаза.
– Двадцать четыре тысячи рублей.
– негромко сказал Kapnac - он уже давно все посчитал.
– Примерно...
– Да вы с ума сошли!
– прохрипел Гунькин, оттягивая ворот сорочки, будто тот его душил16.
Посредник снова наклонил голову, молча разглядывая скатерть.
– Может быть, мы сойдемся на первом предложении, которое сделал господин Гунькин?
– вкрадчиво начал Kapnac.
– Я имею в виду десять тысяч.
– Первое предложение было десять рублей!
– вскинулся тот.
– Неприемлемо, - отчеканил посредник.
– Ни то, ни другое.
Потом и впрямь встал и неторопливо направился прочь.
– Он что, взаправду уходит?
– Гунькин неверяще глядел ему в спину.
– Кажется ... да!
– тоже растерялся Карпас.
– Сударь! Эй! Господин посредник!
– совершенно неприлично заорал Гунькин.
Посетители ресторации враз замолкли и принялись оглядываться: сперва на Гунькина, а потом на уходящего посредника.
– Вы что творите?
– Kapпac послал вымученную улыбку господам из губернской
Секретарь торопливо выдернул руку из-под полы, где прятал паро-беллум, и бабочкой разлетелся вслед посреднику. Закружил, запорхал, непрерывно что-то лопоча, улыбаясь, уговаривая. Почтительно придерживая под локоть, повел обратно, отодвинул стул, помог усесться - словно любящий племянник богатому дядюшке - и откланялся.
– Что вы здесь в губернии за люди такие!
– шумно выдохнул Гунькин.
– Что княжич этот... сыском занимается, а гонору-то! Что вот вы...
– он окинул посредника неприязненным взглядом.
– Вы же купец, сударь, должны быстро применяться к ситуации.
– монотонный голос и пустой взгляд до дрожи странно противоречили мелькнувшей в словах ехидце.
– С княжичем встречались, а мне, что встану и уйду, ежели не договоримся, не поверили.
– Но я же не думал. что вы и правда - встанете и уйдете!
– истинным криком души вырвалось у Гунькина.
– Вы должны понимать ...
– Я - не должен, я посредник. Мой доверитель тоже не должен. Он и вовсе всё больше думает: зачем ему отдавать вам железо за каких-то десять процентов, если можно его продать за полную стоимость хоть тем же виталийцам, на Готланд!
– Откуда вам здесь знать, что он где-то там думает?
– озлился Гунькин.
Посредник вновь начал приподниматься.
– Полагаю, господин доверитель заранее предупредил господина посредника, что и в каких случаях станет думать!
– заторопился Kapпac.
– Но полагаю, он также знает, что эдакие мысли были бы изменой. Если мне будет позволено напомнить...
– тщательно подбирая слова, продолжил Kapпac.
– Имперские законы однозначно запрещают любые торговые операции с пиратским островом, а уж за продажу железа для драккаров - пожизненная каторга. Новый начальник Департамента полиции - господин Меркулов - не кажется человеком, который допустит на своей территории подобное.
Посредник заерзал - будто ему вдруг стало неудобно сидеть.
– Да и пираты - они пираты и есть: обманут, ограбят и не постесняются, знаете ли! В то время как с нами ваш доверитель ничем не рискует: ни преследованием господина Меркулова, ни судебным разбирательством, кому принадлежит железо ...
– Хотя разобраться бы надо!
– воинственно буркнул Гунькин.
– Но некогда - паровозы не ждут.
– Увы, при всем нашем желании, мы никак не сможем выплатить названную сумму. Не только я, но даже и Общество Путиловских заводов просто не сможет вынуть ее из дела!
– Три...
– для надежности хлопая кулаком по столу, припечатал Гунькин. – Три процента!
– Мой доверитель позволил мне спуститься до семи.
– после недолгой паузы разлепил губы посредник.
– Пять!
– немедленно влез Гунькин.
Тот не ответил, а в очередной раз стал подниматься.
– Мы вас не обманываем!
– Карпас очень старался не допустить испытываемое им отчаяние в голос.
– Чтобы показать нашу честность, я вынужден сознаться, что и семь процентов - шестнадцать тысяч рублей...