Князь мертвецов
Шрифт:
– Почему же?
– поправляя перчатки, ответила Ада.
– Потому что нам запретили!
– Тебе запретили. И Зине. Мне никто ничего не запрещал.
Митя аккуратно попятился от сестер в сторону Даринки. В то же миг она ступила вперед, и они поравнялись.
– Потому что никто не думал ...
– почти закричала Лидия и осеклась.
– Договаривай, - холодно процедила Ада.
– Никто не думал, что меня могут сопроводить? Пригласить?
Митя наклонился - и быстро зашептал на ухо Даринке.
– Ну, ты же у нас самостоятельная!
– принужденно хмыкнула Лидия. – Курсисткой хочешь быть.
– Высшие
– Я сейчас же все расскажу папа! И маман!
– пригрозила Лидия.
– Митя! Я не буду переодеваться. А чаю мы попьем уже у Тодорова, - поправляя простенькую шляпку-канотье на гладко зачесанных волосах, скомандовала Ада.
– Как прикажет моя госпожа!
– насмешливо раскланялся Митя и повел Аду прочь.
– Расскажу, расскажу!
– по-детски бессильно топая ногами, пригрозила вслед Лидия.
– Да я еще раньше тебя расскажу! Ненавижу тебя, Адка!
– прокричала им вслед Алевтина.
– Вы, а ну отдайте конфеты! Да вы половину съели!
– Что поделаешь, Алька, за любовь надо бороться!
– объявила Липочка (или Капочка?)
– А борьба дорого обходится!
– подхватила ее сестрица и они с хохотом ринулись в дом, унося конфеты от догоняющей их Алевтины.
Глава 20. В кружок с Адой
– Теперь вам придется идти со мной на кружок - хотите вы или нет! Я и впрямь побаиваюсь ходить вечером одной.
– Почему Родион Игнатьевич не посылает с вами лакея?
– Потому что у нас не осталось лакеев, только сторож, а он, знаете ли, пьет. – Ада поморщилась.
– Так что провожатый из него не очень хороший. Но главное, ни папа, ни мама не желают, чтобы я посещала эти собрания.
– Почему?
– Им не нравятся те, с кем я там встречаюсь. Они не нашего круга, впутаны в дурные дела, рано или поздно за них возьмутся жандармы, а поскольку сюда, к нам, ссылают неблагонадежных из центральных губерний, то уж отсюда всех отправят прямиком в Сибирь - и меня вместе с ними! После чего я буду безнадежно скомпрометирована и меня уже никто не возьмет замуж. И Лидию из-за меня не возьмут, и Зину, и Капу с Липой и даже Алю! Некоторым из моих друзей отец попросту отказал от дома за их высказывания о положении народа. А когда я вступилась, назвал меня предательницей, - сказано было так легкомысленно-беспечно, что сразу понятно - слова Родиона Игнатьевича весьма задевают Аду.
– Но ведь это же правда.
– вздернул бровь Митя.
Ада отпрянула, будто он ее ударил, и попыталась убрать руку со сгиба его локтя, но Митя придержал ее тонкие невесомые пальчики.
– Я не слишком разбираюсь во всех этих ... «Земля и воля», «Черный передел», «Народная расправа», «Народная воля», «Южнорусский рабочий союз» . . . – он пошевелил пальцами, пренебрежительно сгребая всех господ рэволюционэров в одну кучу.
– Не слишком?
– неожиданно ослабевшим голосом повторила Ада, а Митя смутился. Все верно, в свете о столь грубых и ничтожных материях не говорят, зато говорят в полицейских участках и жандармском управлении -
– Но право же, Ада, суть всех этих народников, анархистов, теперь еще в Германии новомодные марксисты появились...
– если уж выказал неприличную осведомленность - отступать поздно.
– В том, что они придут к власти – и семейство Шабельских лишится всего, что составляет привычный для вас образ жизни. Как там... «Земля Божья, а не помещичья, все равно как вода, воздух или солнце. Если я скажу, что солнце - мое, вы же не будете мне платить за то, что оно светит?»
– «Сказка о четырёх братьях»?
– Ада остановилась, глядя на Митю в полном ошеломлении.
– Вы ... читали?
– Попадалась ... в конфискованной литературе.
– сухо обронил он.
А что еще было делать, пока, тренируя навыки автоматонной езды, возил отцовских сыскарей на казенном паро-коне? У отца в участке изъятые пропагандистские брошюрки стопками валялись, вот и читал, дожидаясь следователей.
– Ах, ну да, конечно, - Ада расстроилась почти до слез. Кажется, она уже успела в своих фантазиях причислить Митю к тайным симпатикам рэволюционэров. – Только я не боюсь чего-либо лишиться, потому что в нашей нынешней жизни безмерно много лишнего, ненужного!
– она воинственно сверкнула стеклышками пенсне.
– Когда я закончу восьмой класс, смогу сама преподавать в гимназии - и буду получать жалование. Мы уже сговариваемся с другими девочками из нашего класса, чтоб снять квартиру, и жить вместе. Нашего жалованья вполне хватит на все нужды, даже на приходящую прислугу!
– она с торжеством поглядела на Митю.
– Ваши сестры могут с вами не согласиться.
– Ах, оставьте! Почему мои сестры заказывают себе десятое платье и дюжинную пару обуви, а работницы ткацкой фабрики...
– тон ее наполнился ядом, - ... латают единственную юбку, в которой ходят и зимой, и летом!
Митя покосился на Аду. Она просто так сказала или знает историю Леськи? И кто рассказал - Даринка?
– Если мои сестры не станут желать излишнего, они справятся с жизнью своими силами. Зинаида могла бы зарабатывать на автоматонных гонках, да-да! А может даже и строить их не хуже мужчин, если бы ей только позволили!
– глаза у Ады заблестели.
– Капа и Липа... не знаю, чем они займутся, наверняка это будет нечто ошеломляющее! Но занятие себе найдут непременно. Аля - она не только поесть любит, но в свои тринадцать готовит лучше нашей кухарки. Но, конечно, девушке дворянского происхождения невместно проводить время на кухне! Так что поверьте, ни одна из нас не пропадет. Разве что Лидия...
– Лидия выйдет замуж за одного из ваших друзей, когда те придут к власти, и он обеспечит ей и десятое платье, и дюжинную пару обуви, - меланхолично сказал Митя.
Ада даже остановилась, и все же выдернула руку из-под его локтя. Посмотрела на Митю огромными, невероятно серьезными глазами и с чувством сказала:
– Поверьте, они не такие! Вот вы сами убедитесь - мы почти уже пришли.
И указала на с немалым вкусом сделанную вывеску над вовсе даже не мелкой, а вполне пристойных размеров лавкой. Пристроенная к стене кованная лестница вела на второй этаж. Ступеньки забренчали под ногами и тогда Митя тихо спросил: